Как я был волком

– Им оно не требуется. Мужчин всегда больше, чем готовых к исполнению супружеских обязанностей женщин. То болеют, то по женской части что-нибудь, то рожающая-кормящая. У нас семейное счастье обеспечено каждому. Не у всех оно получается сразу, но все всё понимают и ждут очереди. Рано или поздно каждый пересекается со своим счастьем. Ни в одной другой системе подобное невозможно, это системы эгоистов. Никто не думает обо всех, только о себе. Мы изменили мир в лучшую сторону. Смотри и учись.

– Но если двое влюбятся, они могут постоянно быть вместе?

– Зачем?

– Чтоб быть счастливыми!

Фрист покачал головой, глядя на меня, как дворник на случайный собачий подарочек:

– Если двое счастливы, а остальные нет, это, по-твоему, счастье?

– А если все время выбирать одного человека…

– Одних и тех же два раз подряд не женим.

– Почему? Вдруг у них настоящие чувства?

Правитель небрежно отмахнулся:

– Все равны. У всех чувства. Почему чувствам одних нужно отдавать предпочтение перед другими? Других больше. Соответственно, их чувства важнее.

– Но если двоим хорошо именно вдвоем…

– Пусть поделятся счастьем с другими, пусть научат других тоже стать такими счастливыми. Пусть дарят счастье, пусть обеспечивают счастьем всех. Именно это есть истинное счастье.

– Зуй хотел быть с Радой, – привел я пример. – Но она выбрала Карпа, и теперь Зуй несчастен.

– Ты сам понял, что сказал? Повторяю за тобой: она выбрала Карпа. Она! Все честно. Рада счастлива сегодня. Карп тоже, их симпатии совпали. Один только Зуй временно в стороне, но именно что временно, его дни придут в следующий раз. В итоге – счастливы все.

Да, плохой я привел пример. Другого не было.

Кутяй зачитывал:

– Сида!

Женщина вышла.

– Кто?

Тишина. Никто не двинулся с места.

По истечении нескольких секунд Мамон, будучи хранителем со стороны женщин, забрал Сиду к себе в сторону от толпы. Теперь не только у Дрыкана появилась компания.

– Что с ней будет? – шепнул я.

– Имеющий глаза да увидит.

Дошло до момента, когда остались двое мужчин.

– Чуда!

Из еще немалой группы в три-четыре десятка женщин вышла очередная невеста. И у Мамона было еще полтора десятка отказниц, к которым никто не вышел со стороны мужчин.

– Кто? – обратился Кутяй сразу к женщине.

– Бунай.

– Бунай и Чуда! Именем Фриста, Святого и Вечного, объявляю вас мужем и женой…

И вот на мужском берегу одиноко сутулится единственная фигурка.

– Лунный круг! – донеслось с моста.

Толпа под сотню мужчин, собравшаяся у Дрыкана, с веселым гомоном вернулась на место, окружив невезучего соплеменника. Все закрутилось сначала.

– А последний? – не утерпел я. – Почему его без разговоров – в толпу неудачников?

– Он остался один. В этом он тоже неудачник, как ты выразился. У нас бы сказали: ждущий судьбу. Он мудр. Хватают горячее только молодые и глупые, потому и обжигаются.

– Понятно, – кивнул я, – этот уже обжегся.

– Этот знает, чего хочет, и знает, чего стоит сам. И знает, как при обидном, не в свою пользу, соотношении первого и второго, получить больше.

– А может, он просто влюблен?

– Или так, – не стал спорить Фрист. – Тогда ему все равно, и он просто ждет.

Правила чуть изменились: теперь женщины выбирали из всех сразу, у мужчин права голоса не осталось, они свое право исчерпали в первом туре и теперь смиренно принимали судьбу. Ведь ненадолго.

– Сами виноваты, – презрительно глядя на них, заявил Фрист, – запросы слишком велики.

– А бывает, что остаются лишние женщины?

– Реже.

– И что тогда?

– Как – что? У нас общество равных. Последние остаются без пары.

Когда всех списочных женщин омужили, к мосту вышли ранее отвергнутые.

– Первыши! – выкрикнул Кутяй.

Все обернулись за спины мужчин. Оттуда к месту событий бодро двигались мальчики-подростки в мужской одежде простых долинников – тряпочках, свисавших с пояса спереди и сзади. Окрас соответствовал правым: белый фон, черные узоры. На вид – настоящие мужчины, которыми теперь им предстояло стать. От детства осталась только коса.

Парни выстроились в шеренгу. Пылающие взоры – на противоположный берег. Волнение, надежда, страх и предвкушение перемешались в неразъемное нечто.

– Сида! – вызвал Кутяй.

Первая из невыбранных женщин резво выскочила на мост.

– Кто?

– Звяга. – Пухлый палец словно пулей поразил жертву на расстоянии.

Голова хранителя повернулась к подросткам. Спортивно сложенный красавец выше остальных ростом нерешительно выдвинулся вперед.

– Подойди. Звяга и Сида! Именем Фриста, Святого и Вечного, объявляю вас мужем и женой. Не обижайте друг друга, будьте бережны, нежны и ласковы.

Полная и нескладная Сида подхватила новобрачного под руку.

– Идите, дети мои. Живите счастливо и любите друг друга на благо племени. Фрида!

Прихрамывая, как известная тезка, к мосту устремилась женщина со страшно обожженным лицом.

– Веселок! – сразу указала она.

Выбранный парень долго оглядывался на соседей, прежде чем осознал случившееся.

– Веселок и Фрида!..

Первышей, как назвал их хранитель, разобрали мгновенно. Оставшимся женщинам предъявили неудачников, собранных Дрыканом.

– Почему первыши еще с косой? – полюбопытствовал я. – Как понимаю, это детская прическа?