Как я был волком

– Не моя, – продолжила Кристина. – Мамина сестра. Моя тетя.

О, как. Я промолчал. Тома не смогла.

– Говорят, она стала разбойницей из-за любви?

– Еще девчонкой влюбилась в сестрата, – подтвердила Кристина. – А наша бабушка Степания, которая тогда была цариссой, насильно выдала ее за трех войников из нашей семьи. Войники были изумительные, другие мечтают о таких, но тетя сбежала к любимому. Не знаю, что произошло потом. Тетю вернули, а ее любимый исчез. Тетя удалилась в сестричество. Там тоже не сложилось, она стала разбойницей. Семья от нее отказалась.

Кристина явно была без ума от романтичной истории родственницы. Даже гордилась, раз уж такое рассказала.

– Почему имя такое – Грозна? – попросил я разъяснить, хотя любопытство разъедало на тему, какой смысл бежать к сестрату. Поинтересоваться вслух решимости не хватило. – Не благородное имя. Похоже на прозвище.

– Прозвище, – кивнула Кристина. – Потому что грозная.

– А у Напраса с Таскаем прозвища такие тоже потому, что они… – Мое лицо не сдержало усмешки.

– Потому что они из крепостных. У них такие имена. С детства.

– Нам тоже нужны прозвища, если спросят, – сказала Тома. – Как нам представиться разбойникам.

– Кристина, предлагай.

Я видел, что Кристана просто ерзает от жажды привнести лепту-другую в кастрюлю общего дела. Кстати, насчет лепт. Доберусь до поисковика, все лепты и прочих цуциков на чистую воду выведу.

– Ну, женские: Сутырка, Чуня, Конюша, Чума, Ципирка, Другиня, Смиряйка, Некраса, Галушка, Прокуда, Торопка, Метла, Ищута…

Тома выпятила губки:

– Мне не нравится.

– На один раз сгодится, – оспорил я. – А то припечатаю на всю жизнь Чуней или Прокудой.

– Еще скажи Чумой.

– Будешь Ципиркой. Есть в тебе что-то ципиристое.

Дождавшись конца нашей перепалки, Кристина продолжила:

– Мужские…

– Давай! Скажи такое, чтоб им на смертном одре икалось! – кровожадно подтолкнула Тома.

– Где?

– На кладбище, – пояснил дядя Люсик.

– Ну, Курдяп, Шелпяк, Улыш, Юмрак, Чечуля, Рык, Сугоняй, Кудаш, Весник, Лазук, Неждан, Ярец, Вардамай, Рябуха…

– Достаточно. Дядя Люсик, а нужны ли мне и Юлиану другие имена?

– Грозна свое меняла. Думаю, все свидетельства благородности рыкцари недолюбливают. Юлиана переименовать обязательно. Чапа – тоже имя спорное, уж очень издалека у него ноги растут.

Я принял решение:

– Юлиан будет Юмрак, тоже на «ю», чтобы не спутать, а я…

– А ты Курдяп! – отомстила Тома. – Есть в тебе что-то курдяпистое.

Мы приближались к лазу.

– Чем будем вязать руки? – Тома по очереди оглядела каждого. Остановилась на мне. – Твоей пращой. Разорвать пополам, как раз две веревки получится.

– А если еще пригодится? – Я отвернулся и оторвал подол длинной рубахи, убавив ее на ширину ладони. – Вот. На двоих хватит.

Мы пришли. Срочно требовался гениальный план с ошеломительным дебютом и матом в два хода, но голова оказалась пустой, как пивная бочка к концу дойчландского октоберфеста. Оставалось поверить народной мудрости, что не нужно жаловаться на отсутствие мыслей – вдруг это были бы плохие мысли?

Глава 7

Снаружи ход не охранялся. Все правильно, изнутри один человек с гнуком или просто с мечом сдержит любое несметное воинство, вынужденное спускаться по одному.

– Есть кто? – проорал я вниз, стараясь не подставлять голову под прямую наводку. – Свои идут!

– Свои все дома, – донеслось из глубины горы.

– Новые свои, – крикнул я. – Едва пробрались.

– Сколько вас?

– Трое. И двое пленных. Поймали тут неподалеку.

– Старый хрыч и малявка?

Дядя Люсик и Кристина дружно поджали губы: обидно, в самом деле. Я развел руками и подтвердил в лаз:

– Они самые.

– А вы кто?

Дядя Люсик прошептал мне:

– Кто – в смысле чьи. Как в девяностые.

Он прикусил язык, но пронесло: Кристина, в полушоке от происходящего, не заметила нового слова, посчитав чем-то взрослым, до которого еще не доросла.

– Кудеяра Лесного.

– Видать, издалека?

Припомнилось, что Кудеяра разбили под сестырем.

– От самого сестыря.

– Сколько дней добирались?

В моих глазах мелькнула паника.

– Сколько? – умоляюще обернувшись к Кристине, шепнул я едва слышно. – Ты же рядом живешь.

– Неделю-две, – вымолвила она.

– Скажи – месяц, – шепнул дядя Люсик.

– Около месяца, – выкрикнул я.

– Как кличут? – донеслось снизу.

– Курдяп, а тебя?

– Вы пришлые, вы и представляйтесь. Кто остальные?

– Представимся командиру.

– У нас нет командиров, – донесся хохот. – Мы все равны.

– Старшему, – подсказал дядя Люсик.

– Старший-то у вас есть? – крикнул я.

– Должен же кто-то отвечать за безобразия. – У разбойника внизу было хорошее настроение. – Спускайтесь. Сначала – добычу, затем сами.

Кристина отпрянула в ужасе.

– Вот еще, – крикнул я вниз. – А если ты не тот, за кого себя выдаешь? Вдруг засада?

– А вдруг вы не те, за кого себя выдаете? – донеслось в ответ.

Разумно. Дядя Люсик приложил ладонь к груди и кивнул, потом указал на Кристину и отрицательно потряс пальцем.

– Ладно, – крикнул я. – Спустим. А как? У нас нет длинной веревки.

– Добыча связана?

– Только руки.

– Развяжите, пусть лезут сами, невелики бойцы, когда под присмотром. Веревки киньте мне, я тут сразу свяжу.