Меня встретили трое немецких солдат с автоматами и сразу же задали вопрос: «Sprichst Deutsch?» (Говоришь по-немецки?) Я ответил: «Sehr wenig» (Очень мало). Последовал другой вопрос: «Viel Kameraden im Wald?» (Много товарищей в лесу?) «Nein, nein» (Нет, нет), – соврал я. «Aber wo hast du denn dein Gewehr?» (Но где же твоя винтовка?) Я не понял этот вопрос и дважды пожал плечами. Тогда немцы продемонстрировали мне знаками и звуками «пах, пах», что меня спрашивают о винтовке. Я ответил: «Nicht Gewehr» (Нет винтовки). Потом солдаты сказали: «Jetzt gehe vorne» (Теперь иди впереди).
…И так около 9 часов вечера 24 мая 1942 года я оказался в немецком плену[5], и с этого времени практически закончилось моё участие в Великой Отечественной войне. Ее основным итогом стало для меня то, что я в ней остался жив и прожил после неё долгую жизнь, на которую мне грех жаловаться. Наверное, Всевышний учитывал, что я на этой войне, как это ни странно звучит, не загубил ни одной человеческой души. А если кого-нибудь и поранил, то лишь случайно и не тяжело, что могло вывести человека из войны и этим спасти от гибели. Мне не пришлось совершить таких героических поступков, которые заслуживали бы высоких наград. Зенитной батарее не положено было действовать непосредственно на передовой линии фронта. Батарея должна была располагаться несколько сзади этой линии и заниматься в основном борьбой с вражеской авиацией. И все же я получил множество правительственных и других наград. Из них наиболее ценными для себя считаю медали «За оборону Москвы» и «За победу над Германией». Первую мне вручили в 1956 году, а вторую – в 1966 году. Другие медали получил по случаю юбилейных дат. Очень дорожу орденом Отечественной Войны второй степени и знаком «Фронтовик 1941–1945 годов».
Эпилог к главам XI, XII, XV, XVI И XVII
Почти через 25 с половиной лет после описанных выше событий, происшедших в Лозовеньке и около неё, 7 октября 1967 года, я вновь посетил это село. Накануне Министерство черной металлургии СССР провело в Харькове двухдневное Всесоюзное совещание по усовершенствованию и расширению сортамента стального проката. Я был командирован для участия в его работе институтом, где трудился в должности старшего научного сотрудника. Совещание закончилось 6 октября, а обратный железнодорожный билет у меня был на 7 октября, до отъезда домой у меня остались сутки свободного времени. Я решил использовать его для поездки в Лозовеньку. Из Харькова я прибыл сначала в г. Балаклея на пригородном поезде. Выше я уже отмечал, что в 1941–1943 годах Балаклея была превращена немцами в хорошо укрепленную крепость. Взять её нашим войскам очень долго не удавалось, и стоило это огромных людских потерь. Из Балаклеи до Лозовеньки шел рейсовый автобус. Дело было в субботу, и в автобусе оказалось много местных студентов из балаклейских и харьковских учебных заведений. Молодежь направлялась на выходной день к родителям в Лозовеньку и ближайшие к ней села и деревни. Молодые люди заинтересовались, почему я, незнакомый им пассажир, еду в Лозовеньки, и я рассказал им вкратце о своем пребывании в этом селе в мае 1942 года.
До конечного пункта оставалось ехать километра три, и в это время из стада, пасшегося рядом с дорогой, одна из буренок внезапно выскочила на шоссе и чуть не угодила под автобус. Водитель вынужден был резко повернуть руль вправо, из-за чего автобус свалился в кювет. В результате многие пассажиры, и в том числе я, слетели со своих мест. Я очень больно ударился лбом и правой щекой о соседнее кресло и поцарапал лицо.
К счастью, в это время недалеко в поле работал трактор, который тросом вытащил автобус на дорогу, и он благополучно прибыл в центр села. Я спустился к речке и стал мыть лицо. Неожиданно ко мне подошли женщина и мужчина средних лет, которые поздоровались со мной и представились. Женщина сказала, что она председатель сельского совета, а её напарник – секретарь местной организации КПСС. Оказывается, обо мне им сказали ехавшие в автобусе ребята.
Я поблагодарил обоих хозяев за гостеприимство и попросил разрешения походить по селу одному, вспоминая и переживая те события, которые происходили здесь в мае 1942 года.
В первую очередь я посетил братскую могилу павших, которая была хорошо видна со всех сторон. В ней были похоронены военнослужащие и некоторые гражданские лица, погибшие не только в мае 1942 года, но и в двух других боях 1943 года. В эту могилу еще продолжают перезахоранивать останки бойцов и командиров, которые находят в окрестностях села. Так, накануне моего приезда здесь захоронили останки молодого бойца из Полтавской области, обнаруженные недалеко от опушки леса.
Над братской могилой, в которой, наверное, мог лежать и я, была установлена скульптура бойца с автоматом ППШ, а рядом – белая каменная плита с пятиконечной звездой и эпитафией «Куда б ни шел, ни ехал ты, но здесь остановись! Могиле этой дорогой всем сердцем поклонись!»