Вслед за обстрелом минами началась интенсивная перестрелка из оружия разных видов между немцами и нашими войсковыми группами, двигавшимися впереди нас. В это же время шёл бой за Марьевкой в 8–10 км от Северского Донца. Его вели, наверное, те части, включая танковые с мотопехотой, которые ушли из Лозовеньки значительно раньше, чем мы – зенитная батарея.
…Во время нашего движения к Марьевке мина взорвалась метрах в 10 от нашей пушки, крупный осколок со звоном пробил насквозь одну ступицу в двух сантиметрах от моей ноги. Наши грузовики резко развернулись на 90 градусов, чтобы орудийные расчеты смогли определить, откуда стреляют минометы, и начать ответную стрельбу снарядами. Пушки не стали отцеплять от автомашин, чтобы при необходимости можно было быстро поменять их местами или отъехать. Почти все находившиеся в кузовах машин свободные люди разбежались по полю и начали окапываться. А мины продолжали падать, и их осколками уже поранило двух или трех человек. Пастухов и Мишин соскочили с грузовика, сняли с него пару ящиков с боеприпасами и быстро поднесли их к платформе орудия, чтобы передать снаряды заряжающему пушку Егору Зорину.
На орудии нашего взвода Виктор Левин и я на глазок определили место, откуда стрелял миномет: оказалось, он занимает позицию посредине деревни перед небольшой белой хатой. На оптическом устройстве пушки мы навели штриховой крестик на цель и нажали на педали-гашетки орудия, причем Левин чуть опередил меня. Автоматически последовали друг за другом пять выстрелов. По огненному следу, оставленному светящимся трассирующим снарядом, мы увидели, что снаряды (зажигательный и осколочный) попали не в сам миномет, а на крышу хаты, которая тут же загорелась. Но выстрелы, сделанные из другой пушки, где первым наводчиком, как я уже упоминал, был мой соплеменник Василий Алексеев, получились точными, и цель была уничтожена. Однако с северного конца Марьевки начал стрелять другой миномет. Обоим орудиям пришлось пострелять по нему, пока падение мин не прекратилось.