Как я был в немецком плену

…Одно из нижних помещений усадьбы, бывшее раньше каким-то сараем, превратили в умывальник для пленных. По периметру умывальника находились пристроенные к стенам длинные деревянные полки, на которых аккуратно лежали большие эмалированные тазы, предназначенные для каждого пленного. В умывальнике находилась также высокая металлическая бочка с водой и ковш. Дневальные по казарме наполняли бочку из колодца – скважины с ручным насосом. Оттуда же брали воду повара для кухни и мы для питья и приготовления пищи. Такой же колодец имелся и у хозяйки прямо в кухне. Использованная вода стекала по канавкам на полу и по оцинкованным трубам в выгребные ямы.

Приятным сюрпризом для нас стало то, что командование военного городка выделило нам 80 байковых одеял. Все очень обрадовались этому – отныне мы могли спать почти как нормальные люди, не накрываясь шинелями. А имевшиеся у нас покрывала мы превратили в простыни, покрыв ими тюфяки. Теперь вся наша одежда должна была висеть в «предбаннике» на вешалках, а обувь находиться под ними, причем в идеальном порядке, как это положено у военных в казарме. Об этом нас строго предупредил фельдфебель.

После вечерней поверки мундиры, верхние рубашки и брюки полагалось вынести в «предбанник» и уложить там на нары. Таким образом обитатели казармы оставались взаперти в одном нижнем белье, располагаясь на высоте более трех метров от земли, покрытой камнем. Оба эти обстоятельства ограничивали возможность побега пленных из казармы.

Мы вставали в 5 часов 30 минут, работали до 18 часов, отход ко сну полагался в 23 часа. Банные дни нам устраивали, как обычно, по воскресеньям через каждые 2–3 недели со сменой нижнего белья.

Продукты питания мы получали в соответствии с нормами снабжения населения по карточной системе. Мы в этой системе были отнесены к категории советских военнопленных, выполняющих нормальные, т. е. не очень тяжелые и вредные для здоровья работы. Хлеб, маргарин и еще что-то распределялись внутри казармы каждому пленному. Хлеб доставляли на тележке из частной пекарни, владельцем которой и одновременно пекарем являлся местный житель Отто Уфер. Картофель, брюкву, морковь, свеклу и другие корнеплоды привозили прямо из буртов, устроенных на поле. Овощи поставляли в лагерь в порядке обязательной сдачи государству местные крестьяне. Муку, крупу, мясо, жиры (маргарин или консервы), сахарин, сахар, мармелад, чай, кофе и прочие «деликатесы» вместе с одним из поваров доставлял нам представитель комендатуры. Продовольственный магазин находился на противоположном берегу речки. Фельдфебель мог посылать некоторых пленных на работу к крестьянам или на небольшие предприятия – фирмы, занимающиеся выпуском продовольствия или имеющие отношение к его выпуску. Это давало возможность получать дополнительное питание.

В первый же день я получил от фельдфебеля поручение – написать и приклеить у изголовья каждой ложи на двухярусных деревянных нарах этикетки с фамилией и личным номером пленного.

Охрану нашего лагеря, кроме его коменданта-фельдфебеля, составляли теперь всего 5 солдат, которые находились на службе по 24 часа через сутки. Для каждого солдата имелась в караульном помещении своя постель для ночевки и дневного отдыха.

Горячую и холодную пищу для фельдфебеля и для охраны, а также для посетителей пивной, готовила дочь хозяйки Дора. На территории лагеря находился свинарник с окошком, имевшим решетку из трех толстых железных прутьев. Это (пустовавшее при нас) помещение фельдфебель использовал как карцер. Бывали случаи, когда заключенному в этот карцер мы спускали из нашей казармы на длинной нитке кусок хлеба, картошку или другую еду, а также курево с коробкой спичек. Когда груз на конце нитки достигал окошка, заключенный просовывал между прутьями решетки руку, ловил «посылку» и втаскивал её к себе.

Фельдфебель понимал, что никакая решетка или колючая проволока не остановят настоящих солдат, если они захотят бежать из плена. Единственное средство против этого – хорошо кормить пленных, что он и старался делать. Он был готов даже снести ограждение вокруг лагеря, но высшее начальство этого, конечно, не разрешило бы.

Глава II

Понедельник 10 января начался для нас несколько иначе, чем когда мы жили на аэродроме. Прежде всего, конвоиры Нииндорф и Фритцше устроили подъём минут на 10 раньше, заявив, что теперь расстояние до нашей работы удлинилось, поэтому надо выяснить, дойдем ли мы до места к семи утра.

В 6 часов мы вышли во двор. Еще только рассветало. Был небольшой мороз, шёл слабый снежок. Фельдфебель внимательно осмотрел каждого пленного в строю и вывел из него Ивана Уварова и Сашу Морозова. Их уже ждали в сторонке пожилая немка и старик в шляпе. Ивана увела с собой женщина, а Сашу – старик. С этого дня и до конца плена Иван работал в крестьянском хозяйстве этой женщины, а Саша – портным в доме у старика, тоже портного.