Как я был девочкой

— Про мир — ничего! — еще раз напомнили девчушки, чтобы я не побежал докладывать о величайшем нарушении. Затем голос понизился до шепота, и они сами испугались получившейся конспирации: — У вас мальчиков любят?

Пришлось срочно вспомнить, что для них я девочка.

— Думаете, мы чем-то отличаемся от вас? — Улыбка вышла кривоватой и высокомерной. Ну и пусть. — Я, Тома… разве мы другие? Руки не из того места или мозги навыворот? Или людей по ночам едим?

Они со страхом переглянулись.

— Вы хорошие, очень хорошие, настоящие ангелы. Но…

Одна замолкла. Вторая решилась:

— Ведь ваши мальчики — черти!

Сказала — и отпрянула. И вторая с другого боку, для симметрии.

Я собрал волю в кулак и крепко сжал, чтобы не рассмеяться.

— Увы, не только наши.

Они снова с ужасом уставились друг на друга.

— Если сказать правду, то все мальчики — черти, — прибавил я глубокомысленно.

При этом вспомнилось, каким чертенком обычно возвращался я со двора, и что там творил с другими мальчишками — чистыми сатанятами.

Девчушки вдумчиво затаились. Одна, обняв колени и положив на них подбородок, состроила настолько серьезную рожицу, что вновь пришлось брать себя в руки. Вторая, повозившись, не выдержала, снова рискнула:

— Я, конечно, не слушала, но говорят… что вы с мальчиками живете и учитесь вместе.

— Так говорят? — удивился я.

Оказывается, о нас говорят. Несмотря.

Обе, не задумываясь, кивнули.

— И если вы их любите… — вернулась первая к главной теме, — не понимаю, как можно любить черта? Имею в виду, настоящего черта? Не в переносном смысле, как про наших.

Мне припомнилась одноклассница Леночка, которой симпатизировал в четвертом классе. Дружил, помогал, давал списывать… пока она не плюнула в нашу дружбу с высокой колокольни и не растерла ножкой жалобно скулящие клочки по грязи. Однажды она попросила меня передать Тимуру любовную записку. Не любовную, конечно, но с предложением дружбы, что для меня было синонимом любовной. Тимур — главный задира в классе. Да. что в классе, в школе! Даже учителя его боялись, точнее, компании, с которой он водился. Старшая часть компании постоянно сидела в тюрьме за разбой и наркотики, младшая собирала деньги с других младших.

— Чем больший черт, — вздохнул я, — тем больше любят. Ничего не поделаешь. Тянет ангелов к чертям, закон равновесия.

Этот закон я придумал только что, не желая пускаться в длительные объяснения. Как рассказать им про фрейдизм и прочую около- и псевдонаучную хренотень, что объясняет в нашем мире, почему хорошим девочкам упорно нравятся мальчиши-плохиши. Последний раз я читал что-то про естественный отбор, где недостающие качества одного родителя компенсируют вторым для лучшего потомства. Не верю. Как у пай-девочки из благополучной семьи могут получиться хорошие дети, если она вышла замуж за грабителя-наркомана?

Опустим, я не специалист в вопросах выживания вида. Меня больше интересует свое собственное.

А в случае Леночки все прояснилось с ее же слов. Однажды я набрался храбрости и спросил. Не вслух, конечно. Тоже запиской. Понимаешь, написала она в ответ, ты хороший, очень хороший, но способен только на хорошие поступки. Это скучно, предсказуемо и неинтересно. Тимур способен и на хорошие, и на плохие. На очень плохие, но и на очень хорошие. Его возможности в два раза превосходят твои. С ним нескучно!

Вот так, нескучно оказалось лучше, чем хорошо и надежно. Где здесь логика? Что скажет Дарвин?

Ладно, спишем все на возраст.

— Придет время, встретите своих чертей, — вставая, подытожил я грустной шуткой. — Не мучайтесь, выбирайте по своему размеру, то есть, чтоб было комфортно и не приходилось притворяться. Иначе жизнь не жизнь, хоть с чертом, хоть с ангелом.

Малявки остались в растерянной задумчивости, я отправился к себе.

Зарины не было. Была и ушла? Или не приходила? Но тогда…

Холодной змейкой скользнул по телу озноб. Я огляделся. Темновато, но все просматривалось. Никто не спрятался, ничего не исчезло, ничего не прибавилось.

Значит, показалось. Из легких вышел задержавшийся воздух. Полусогнутые, приготовившиеся к броску ноги и руки с удовольствием выпрямились, плечи расправились.

На всякий случай нужно вновь отодвинуть лежак с обычного места. Мало ли. Береженый, говорят, дольше живет. Если возникнут вопросы, почему сделал это теперь, объясню. Зарина поймет. Надеюсь. До сих пор понимала. Я взялся за край лежака и резким движением двинул его к соседкиному.

Будто тетива щелкнула, только очень-очень маленькая. В долю секунды из-под потолочной балки вывалился и со стуком упал острием вниз наточенный меч. Стандартный меч ученицы. В кладовке много таких. Он воткнулся в деревянный пол — как раз в то место, где должен был лежать я. Уже не озноб, а настоящий холодный пот покатился по спине. Медленно выглянув в окно и убедившись в отсутствии посторонних, на цыпочках я придвинулся к мечу.

Как?!

Тончайшая веревка, почти нить. В темноте комнаты она не видна с полуметра, даже если всматриваться специально. Меч закрепили в углублении на круглой потолочной балке над лежаком. От рывка нить выдернула оружие клинком вперед.