Как я был девочкой

Немного поворочавшись, соседка удобно устроилась лицом ко мне. Укутанная по шейку, теперь она постоянно поправляла простыню, чтобы не облегала, где не надо. Моя рука периодически делала то же самое — бездумно, на полном автоматизме. Значит, привыкаем к ситуации. Уживчивость плюс доверие — великие вещи.

— Давно хотел узнать, — вбросил и сразу перехватил я шайбу матча, в котором упущенный момент приводит к словесному извержению собеседницы на совершенно неинтересную тему. — Как девочек набирают в школу?

— Приезжают, забирают. Как меня и Карину.

Логично. Но я ждал другого. Детали, Солнышко! Подробности!

— Забирает смотрительница Дарья?

— Смотрительница царисса Дарья, — с легким укором поправила Зарина. — Сейчас — она. Хотя Милославу и Лисавету в свое время тоже.

— В перерыве могла быть другая смотрительница?

— Коню понятно.

— А мне нет, — отсек я. Не обидевшись, Зарина хмыкнула, типа я еще тот жеребец… или безмозглый мерин, но смолчала. — Сейчас учениц двадцать две. Включая меня. Неделю назад было восемнадцать. Еще раньше, видимо, меньше — делаю вывод по разнице в знаниях и отношению друг к другу. Набор начался недавно?

— Ты тупо… — осекшись, она схватилась за рот и резко снизила тон, — …ой или притворяешься? Включи голову. Если сейчас двадцать две, неделю назад восемнадцать, еще неделю назад — меньше…

Ее глаза хохотали. Издевается. Захотелось встать и отшлепать. Чтобы прониклась.

Естественно, я не сделал этого даже в мыслях. Мы лежали в одинаковых позах на боку лицом друг к другу. Только моя горка между талией и сложенными коленями не так высилась, как у крутобедрой соседки. О чем я, какие там бедра. Цыпленок без перьев. Но у меня таз все равно не так выдавался вбок. Понятно, я — мальчик. А маленькая соседка — какая-никакая, а женщина. Стоп, почему никакая? Зачем обижаю очаровательную и очень симпатичную мне девушку?

Что-то я не о том. Вернемся к нашим… ученицам.

С набором разобрался. Не будем поражать собеседницу лохматым скудоумием. Пусть кое-что в их мире до того невразумительно, что надо бы разжевать и со скрежетом по нужным папкам распихать.

— А где прежние, которые с прошлого потока? — осведомился я о предыдущих обитательницах.

— Выпускницы? — переспросила Зарина так, что вопрос отпал сам собой.

Выпускницы выпустились. О чем еще говорить.

— Почему учатся одновременно разные возраста? — Уперев локоть в подушку, я положил голову на подставленную ладонь и приготовился слушать.

— На потоке обучают всех сразу. — Соседка непроизвольно повторила мою позу. — Как можно иначе?

— Можно. Но не скажу, — улыбнулся я. Зарина согласно мотнула головкой, всей душой поддерживая отказ. — Поток — это год или полный курс обучения? У нас…

— Не надо! — Ее рука в ужасе выбросилась вперед и накрыла мой рот.

На губы легло мягкое и нежное. Я судорожно сглотнул. Девичья рука отдернулась, как ошпаренная.

— Поток, — тихо сказала Зарина, — это все, кто пришел в одно время, вместе отучился и покинул школу до того, как пришли следующие.

— У школы есть программа, которую нужно изучить в обязательном порядке, или обучение ведется от потолка?

— Программа? — Зарина задумалась, примеривая откуда-то известное слово к ситуации. — Нет, школа работает не по программе. Начинают с первой пришедшей ученицы, а как только соберется достаточное количество, занятия идут в полную силу.

— Сколько лет учатся в школе?

— Лет?

— Зим, — уныло поправился я.

Простой вопрос поставил Зарину в тупик.

— Обычно занимаются от года до пяти, как сложится. Зависит от смотрительницы. Еще — от успехов учениц, от их количества и от ситуации снаружи. Понимаешь, кое-кого из царевен желательно подержать вдали от дома, других, наоборот, забирают недоучками. Жизнь. А продолжать заниматься можно и дома. Даже лучше.

— Учениц берут из каждой семьи? Всех девочек подчистую?

— Нет, конечно. У кого из царисс есть дочери подходящего возраста, те извещают смотрительницу. Она принимает решение, глядя на возможности школы. От кого-то приезжают по нескольку, как мы с Кариной, от других не бывает никого. От кого-то нужно ждать, пока появятся на свет и подрастут. А чьи-то давно выросли.

Мы полежали некоторое время без слов. Раздались синхронные зевки, взгляды встретились… Мы понятливо кивнули, и оба развернулись: Зарина к стене, я к площадке с табуретами.

Чувствовалось, как соседка долго ворочается. Натужное сопение чередовалось тяжелыми вздохами.

— Что с тобой? — не выдержав, я перевернулся к ней и тронул за холодное плечико.

— За Карину переживаю.

— Ее же простили, — ляпнул я, сразу поняв, что же сморозил.

После случившегося Карина могла решить, что быстрая смерть была бы наказанием намного лучшим.

Плечо Зарины дернулось. Потом еще раз.

Плачет. Худшее, что может произойти, когда ты с девчонкой. Что делать? Как спасать? Какой подвиг совершить? Промакнуть глазки платочком? Вытереть носик? Вспомнилась сценка в торговом центре: «Девочка, не плачь, мама слышит, она сейчас придет» — «Отойди! Я не тебе плачу!»

Поколебавшись, я придвинулся грудью к напряженной спине, свободная рука нежно и очень осторожно обняла. Нос зарылся в волосы.