Как это было

— Что ж, предложение дельное! — обрадовались коммунщики.

Работа закипела. Не прошло и часу, как от сосен остались одни стволы немногим выше человеческого роста.

Ребята работали вместе со всеми, не покладая рук, в то же время беседуя между собой.

— Меня, — говорил Пашка, — отец драть будет вечером. Бабка говорила.

— За что?

— А с коммунщиками чтобы не путался.

— Ого! — воскликнул Сема, — а у меня наоборот: мене батька слова против не говорит. Ты, грит, ешь там, а домой только спать приходи, а работать заставят, не работай.

Постройка жилья подходила к концу.

Пространство между стволами заделали ветвями и размоченной глиной. Сверху положили горбуши, оставив только проход для будущей трубы. Жилище вышло неказистое, однако в нем было сухо, оно могло предохранить от непогоды и жары. Единственным недостатком был низкий потолок. Но на это никто даже внимания не обратил.

Работа успешно продвигалась к концу.

Никешка из сучьев и жердей сколотил топчаны и поставил их к стенам. Ребята притащили хвою, которую положили на топчаны вместо матрацов. Эти постели покрыли армяками. Рябцов усыпал пол чистым озерным песком, а Миша Бондарь приколотил к стенке портрет какого-то человека в очках и с бородкой.

— Кто это, Маркс что ли? — поинтересовался Кузя.

— Ну, Маркс! Сказал тоже. У Маркса борода будет погуще и сам он костью пошире опять же…

— Кто ж это такой будет? — задумчиво протянул Никешка, рассматривая портрет.

— Да я и сам не знаю, — сознался Бондарь. Тут это у кулака одного случилось служить. Ну, проработал стало быть у него два месяца и того… начал просить, чтобы договор заключить. Просил я его честью, а он шум-скандал устроил. Короче говоря, выгнал меня взашей, а заместо платы вот этот портрет кинул в лицо. Плюю, грит, на все законы ваши и ногой на портрет наступил. Вот, грит, жалуйся ступай! Ну конечно подобрал я этот патретик и ушел.

— В суд бы надо подать!

— Это безусловно. Председатель того совета тоже советовал мне судиться, да только до городу надо ехать 70 верстов. Подумал я, подумал, да и плюнул.

— Дела-а-а! — покачал головой Юся. — И однако может быть с какой-нибудь гидры снято?

— Раз кулак ногами топтал патрет, должно быть с хорошего человека сделан рисунок, — рассудил резонно Никешка.

Так появился на стене первого жилища коммунщиков портрет, который впоследствии чуть-было не устроил им крупную неприятность.

Если бы знали батраки, чей портрет глядит на них со стены, они конечно выбросили бы его вон, втоптали бы в грязь ногами. Однако никто из них не знал других портретов, кроме Маркса и Ленина, поэтому на стене остался висеть портрет незнакомца, который посматривал на батраков колючими, змеиными глазами.

Интересное письмо

На другой день Юся Каменный стоял на берегу озера, внимательно его осматривая и наблюдая за его ровной поверхностью. Внимание Юси привлекал небольшой, зеленый островок с двумя чахлыми березами посередине. Островок был отделен от берега проливчиком, шириною в пять-шесть метров. У берега было неглубоко. С берега можно было видеть дно, покрытое мелкой галькой.

— О чем задумался, детина? — хлопнул Юсю по плечу Рябцев.

— Насчет островка, — сказал Юся, — думаю, хорошо бы кроликов определить туда. Сегодня утром засыпали мы корм кроликам, так ходы заприметили под плетенем, а кое-где и плетень прогрызен слегка… Думаю, улепетнут наши кролики, ежели мы их в загоне держать будем.

— Стало-быть на остров хочешь переправить их?

— А плохо разве?

Предложение Юси сообщили всем. Против этого предложение не раздалось ни одного голоса. Особенно горячо поддержали Юсю ребята, которые уже два дня с беспокойством наблюдали за кроликами, пытающимися удрать из загона.

До полдня приготовляли кроликам новое жилье. На самом высоком месте островка поставили клетки, вокруг клеток понатыкали веток с таким расчетом, чтобы они давали тень. Потом в корзинах перетащили кроликов на островок и выпустили их на волю.

Перед обедом купались. Никешка на потеху ребят делал в воде «свечки», плыл «пароходом», изображал лешего и, весело отряхиваясь, хохотал:

— Жрать нечего, да жить весело! Эх, ходи-крути!

Ели уху и кулеш, после чего курильщики забрались на топчаны и, покуривая цыгарки и трубки, смотрели вверх, на просвечивающееся сквозь решетчатый потолок голубое небо.

— От того казак и гладок, что поел да на бок, — шутил Никешка, потягивая трубочку.

— Пожди, — засмеялся Миша Бондарь, — это завсегда так на новоселье-то. Федоров приедет, посмотрим чего запоешь.

— А что — Федоров? Земли ить не привезет в кармане.

— А кролики? Гуси?

— Э, за ними небольшой уход потребуется… Землицы бы! Землица она бы задала работы…

* * *

Однажды вечером, когда все сидели у костра, переворачивая в горячей золе картошку, на озере уныло запели уключины и под веслами заплескалась вода.

Кто бы это мог в такой час?

Ребята вскочили с мест.

— Наша лодка, — сказал Мишка, всматриваясь в темноту, — вроде бы батька едет.

— Ну, гляди теперь, ребята, в оба! — постращал Никешка. — Отец-то, чать, драть вас едет…