Как это было

— Хватит, — уверенно сказал Федоров и стукнул для убедительности ладонью по столу, — первое время перебьемся как-нибудь, а там глядишь, помощь от государства получим… Как только начнем дело делать — тут же примем устав колхозный, а колхозу бесприменно в кредит монету дают и даже трактор можно получить… Трактор конечно нам ни к чему потому — земли кот наплакал, однако это я говорю к примеру…

— А жить где? В твоей избе, чать, не поместимся всем кагалом!

— Это пустое, — махнул рукой старый солдат Никешка Кривой: — летом самое разлюбезное дело хуть в землянке хуть в шалаше. А к зиме может дворец построим.

«Дворец» здорово рассмешил всех.

— Вона хватил куда!

— Забавник этот Никешка!

— А что, — развеселился старый солдат, — дворец конешно небольшой: в землю — дыра, а из земли — труба, на манер блиндажа, а в дыре сиди, вроде бы, как хозяин путный.

Собравшиеся захохотали:

— Ну, уж этот Никешка скажет.

— Вострый солдат. За словом в карман не полезет.

— А говорит верно, — почесал голову Кузя, — оно хуть и землянка, а только в этой землянке-то ты сам себе хозяин. По-мне так: уж лучше в землянке жить хозяином, чем во дворце на кухне из милости спать.

— Что ж, — сказал Юся Каменный, — терять нам, кроме лаптей, нечего. Попытка — не пытка, а попробовать горького до слез не мешает. Не знаю, кто што надумал, а я сыграю.

— И-эх, пики-козыри, — мотнул головой старый солдат, — сдавай Федоров.

— Утро вечера мудренее, — надел шапку Кузя, — спать надоть, а там поглядим!

Батраки поднялись с лавок, домовито застегнули зипуны:

— Досвиданьичка пока…

— Так как же? — спросил Федоров.

— А так же. Кто захочет — найдет тебя.

И ушли.

* * *

В Егорьев день, когда по деревне гуляли пьяные и надрывалась ливенка, приехал Кандыбин. Он успел по дороге к Федорову пропустить несколько чарок «горькой», и от того был красный и веселый.

— Беда, — закричал Кандыбин, увидев у федоровского дома столпившихся «канпаньонов», и захохотал. — Обратно корешки-то прислали. Пусть, грят, зайцев кормят.

— А ты толком говори, — потемнел лицом Федоров, протягивая Кандыбину руку.

— Толком?.. Можно и толком, — стал серьезным председатель. Он присел на завалинку и вытянул из кармана толстую пачку денег.

— Вот он толк-то! — помахал деньгами перед носом «канпаньонов» Кандыбин.

— Наши?

— Ух, деньжищ-то.

— Сколько их тут?

— Сколько? — переспросил Кандыбин и, подмигнув лукаво, произнес с расстановкой: — Семь-десят во-семь рубликов. Да письмо еще.

Вот он толк-то! — помахал деньгами перед носом.

Федоров на радостях схватил Катьку и подбросил ее вверх:

— Ур-р-ра!

— Ну, Кандыбин, спасибо тебе… Заходи. Приказывай, чем угощать тебя!

Кандыбин усмехнулся.

— Должок пока что отдай! А там сосчитаемся!

Деньги, полученные за корни аира, здорово подняли настроение «канпаньонов», но более всего обрадовало их письмо, о этом письме заведующий аптечным складом писал:

«Аир нами получен в удовлетворительном состоянии. Желательно получить корни сонной одури майского сбора, цветы ландыша, можжевельника (верхушки веток). В июне просим заготовить для нашего склада листья дурмана, полынь, листья сонной одури, листья белены, цветы бузины и цветы липы. Мы хотели бы знать, в каком количестве можете вы поставлять на склад перечисленные лекарственные травы. Высылайте своего представителя для заключения с нами договора».

Федоров несколько раз перечитывал это письмо и наконец сказал:

— Здорово!

После этого он достал листок бумаги и карандаш и некоторое время занимался какими-то вычислениями, а когда сунул карандаш и бумагу в сундук, лицо Федорова выражало полное удовлетворение.

— Вот, значится, дело какое! — весело сказал он, рассматривая Кандыбина так, как будто увидел его впервые. — Деньги, что ты нам дал — возвращаем с поклоном, а только и двух лет не пройдет, как будет здесь, в этом месте, то исть в деревне нашей… Будет, говорю, социализм… Насчет запашки ты говорил — так ни черта не вышло… Ну, и чорт с ней, с запашкой, а только этим дела не остановишь. Никто теперь не остановит нас…

Утром к Федорову пришли девять батраков. А к вечеру вся деревня узнала, что Федоров с гольтепой и неразумными ребятами, которых отцы плохо лупцевали за пустомыслие, организуют не то артель не то чортову коммунию.

Кулачье, от которых в самую горячую пору ушли батраки к Федорову, рвали и метали.

— Народ мутит! Мальцев вишь не хватает ему, так батраков прихватил!

— Морду ему надо бить за такие штуки!

— Скулы свернуть подлецу мало!

Но больше всего интересовались тем, где и как будут жить коммунщики. Любопытство это удовлетворял словоохотливый, веселый Никешка Кривой:

— Под землей станем жить. На манер кротов подземных!

Сказанные Никешкой в шутку слова покатились по деревне, словно горох по току:

— Под землю уходят!

— Подземная коммуния, чтоб им ни дна ни покрышки!

— Вроде-бы, подземные коммунисты.

И многие при этом ухмылялись:

— Пущай, пущай! Посмотрит только, што из этого выйдет.

— Чорт в ступе выйдет! — орали кулаки.

— А может, и толк будет! — задумчиво роняла беднота.

Но то, что вышло из федоровской затеи, вскоре удивило всю деревню.