Как читать книги

НИЧЕГО НЕ ПРИНИМАТЬ ОТ ЗАКЛЮЧЕННЫХ; НИЧЕГО НЕ ДАВАТЬ ЗАКЛЮЧЕННЫМ.

НЕ ДЕЛИТЬСЯ С ЗАКЛЮЧЕННЫМИ ЛИЧНОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ.

НЕ УСТАНАВЛИВАТЬ И НЕ СОГЛАШАТЬСЯ НА ФИЗИЧЕСКИЙ КОНТАКТ С ЗАКЛЮЧЕННЫМИ.

НЕ ПЕРЕДАВАТЬ ИНФОРМАЦИЮ ОТ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ЛЮДЯМ ИЗВНЕ.

НЕ ПЕРЕДАВАТЬ ИНФОРМАЦИЮ ЗАКЛЮЧЕННЫМ ОТ ЛЮДЕЙ ИЗВНЕ.

– Не пропадай, – пожимая руку Вайолет, попросила Харриет. – Телефон мой у тебя есть.

Вайолет повернулась к Софи:

– Можно записать и твой номер?

– Мой?

– Это… необязательно.

– Да нет… думаю, можно.

Софи взяла у Вайолет мобильник и какое-то время подержала его на раскрытой ладони, давая понять, что делает большое одолжение. Харриет узнавала в племяннице Корин – самый прекрасный человек на земле, демонстрирующий, до чего он прекрасен. Возможно, Софи и выбрала-то Беркли, только чтобы дать всем понять: ее социальная ответственность измеряется расстоянием почти в десять тысяч километров туда и обратно. Но Харриет лишь больше любила ее за это – ведь Софи всю жизнь борется с собственной натурой. И если уж тебя любит ершистая Софи, значит, тебя любят по-настоящему.

– Вот, пожалуйста, – отдавая телефон, сказала Софи.

– Я не позвоню, – заверила Вайолет. – Просто хочу хоть кого-нибудь вписать.

– Ага, ладно. – Голос Софи вдруг лишился всей своей резкости. – Но можешь кинуть сообщение, если захочешь.

– Нет, не буду, – сказала Вайолет. – Ну, спасибо, Буки. – Она вышла на крыльцо.

– Подожди, Вайолет, – всполошилась Харриет, – возьми с собой еду.

Она кинулась в дом и принялась торопливо упаковывать остатки от ужина. Когда Харриет вернулась в прихожую, там была лишь Софи. Вайолет уже стояла на улице – как собачка, не уверенная, что ей можно в дом.

– Господи, – простонала Софи, – не знаю, почему я вела себя как последняя стерва.

– Софи, я в тебе разочарована, – сказала Харриет. – Ты все многократно усложнила.

– Знаю. – В глазах племянницы блеснули слезы. – Прости меня.

– Ты копия своей мамы, – поплотнее закрывая крышку пластикового контейнера, сказала Харриет. – Вечно она охраняла все вокруг, как сторожевой пес. – Она засунула контейнер в бумажный пакет, куда уже сложила остальную еду. – И все же ей удавалось оставаться моим самым любимым человеком.

– Знаешь что? – Софи схватила пакет. – Я отвезу ее домой.

Минуту Харриет наблюдала, как девушки садятся в машину Софи. Вайолет на пассажирском сиденье прилипла к окну, точно мокрая тряпица. Невозмутимая – все под контролем – Софи за рулем, выезжает задом, включив аварийку. Дважды бойко посигналила, отъезжая. Это что, извинение?

«Ах, Корин, – думала Харриет. – Я сделала все, что могла». Вот для чего нужна школа социальных работников – учить тому, что племянница довольно скоро узнает: люди поджигают своих мужей; ухаживают за умирающими матерями; грабят сумасшедших стариков; поют песни, так что слушатели рыдают навзрыд; убивают женщину, будучи пьяны от любви и алкоголя крепостью за пятьдесят градусов. Граница между этим и тем, тобой и ею, нами и ими – эта граница так тонка.

Глава 12

Вайолет

Ну и штучка эта племянница. Ни матери, ни отца – наверное, потому и ведет себя так, будто Харриет четыреста лет и она старушенция, которая отчаянно нуждается в защите от таких, как я.

Если бы только Софи видела свою тетушку в Книжном клубе – там она ничего и никого не боится, даже Дженни Большую, которая похожа на йети, только прическа похуже. Или, к примеру, Дона-Лин – когда та надумала спеть кое-что из древнего бродвейского мюзикла, Харриет, набравшись мужества, ей подпевала. И это в первый же ее день.

Короче говоря, защищать Харриет не нужно. Ни от кого. Но Софи неведомо это свойство ее тетушки, и весь ужин она зыркала на меня. Я знай себе жевала, подъела все до последней крошки, не только потому что еда пальчики оближешь, но и потому что стряпала Харриет. Мама хоть и готовила каждый день, но душу в это дело не особо вкладывала. «После смерти твоего отца я не могу в это вкладывать душу». Так она говорила обо всем: о еде, работе в библиотеке, наших школьных уроках, покупке обуви, прогулке по улице в солнечный день. «После смерти твоего отца я не могу в это вкладывать душу».

Ну я-то точно вложила всю душу в умопомрачительный ужин, который Харриет приготовила для меня.

А Софи после того, как весь вечер таращилась на меня, будто я черная крыса и что-то замышляю, вдруг решила, что будет преступлением против человечества позволить мне в чудесный весенний вечер пройти пешком два с половиной километра до дома. Поэтому я оказалась в ее машине, и разговор наш не клеится.

– У тебя красивая рубашка.

– Спасибо.

– Моя сестра раньше такое носила.

– У тебя есть сестра?

– Больше нет.

– Умерла?

– Нет. Ну, вроде того.

И вот тишина обрушивается на нас, как лед с крыши. Мы едем молча до остановки на светофоре.