Как было на самом деле. Реконструкция подлинной истории

Кстати, сам Мартин Лютер, вероятно, был все-таки сторонником «Монгольской» Империи, хотя сегодня его причисляют к реформаторам. Вероятно, его идеями и популярностью умело воспользовались уже после его смерти, извратив и направив в выгодное русло. В ответ на разнузданный политический карнавал якобы 1539 года, «Лютер в послании из Виттенберга охарактеризовал шембартлауф (карнавал — Авт.) как ОСОБО БЕЗБОЖНЫЙ СПЕКТАКЛЬ, ВЫСКАЗЫВАЮЩИЙ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЕ ЕВАНГЕЛИЮ И ПОЭТОМУ НЕУГОДНЫЙ БОГУ. Историки отмечают выдающуюся роль карнавала 1539 г. в истории шембартлауфа. Заключалась она не только в АКТУАЛЬНОМ РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ, но и в чрезвычайно зрелищном и искусном оформлении КОРАБЛЯ и всей процессии» [415:1], с. 153–154.

Кого размещали на «Корабле Дураков», символизировавшем Империю? Вот ответ: «В шутовском доме, стоявшем на полозьях „адовой повозки“ 1520 г., находились… танцующий черт, шуты, женщины (согласно другому свидетельству, черт, ТУРОК-НЕХРИСТЬ, шут и голая женщина)» [415:1], с. 149. Голых женщин устроители выставляли напоказ, дабы толпе было интереснее смотреть, и чтобы собрать побольше зрителей. А главными персонажами предполагались «турки-нехристи». Реформаторским пальцем указывали на подлинных «плохих людей» — османов и ордынцев, которых нужно изгнать из Европы.

Итак, Корабль Дураков = Адову Повозку во время западных вакханалий ШТУРМОВАЛИ, захватывали с боем. Тем самым. Кораблю = Аду придавался военно-политический смысл. Реформаторы были откровенны и не скрывали целей своей пропаганды разрушения «Монгольской» Империи с оружием в руках.

В красочное оформление спектаклей-инструктажей вкладывались немалые средства. Призывали талантливых режиссеров, художников, актеров, писателей, политиков. Надо полагать, уклоняться от участия в подобных идеологических балаганах становилось опасным. Могли обвинить в «имперских симпатиях». В результате сборища приобретали грандиозный размах.

После раскола Империи карнавалы-инструктажи стали не нужны. Свою разрушительную роль они сыграли. Поэтому их отменили. «Вместо языческого шембартлауфа в 1649 году был введен особый христианский день покаяния, поста и молитв… Кое-что от шембартлауфа сохранилось в состязаниях и процессиях различных гильдий, но как единое целое он больше не возродился… Но еще в XVI, XVII, XVIII вв. продолжали создаваться иллюстрированные хроники шембартлауфа, ЗАКРЕПИВШИЕ ЕГО ПРОКАЗЫ И КРАСОТЫ ДЛЯ ВЕЧНОСТИ И ВОССЛАВИВШИЕ НЮРНБЕРГСКИХ ПАТРИЦИЕВ» [415:1], с. 156.

Все ясно. Сделавшее свое дело и ставшее ненужным оружие отправили в музей и уклончиво назвали «милыми проказами и красотами». Мол, мы всего лишь красиво веселились и мило проказничали. Теперь будем прославлять наше недавнее прошлое, когда мы так успешно сожгли «Адову Повозку». А Империя, дескать, раскололась «сама собой». Мы тут ни при чем.

22. Как создавали «правильное искусство»

Мы показали, что реформаторы XVII–XVIII веков иногда использовали известные имена старинных художников, писателей эпохи Империи для того, чтобы после гибели (или намеренного уничтожения) их произведений, объявленных «неправильными», приписать этим авторитетным творцам более поздние «правильные шедевры», созданные уже в духе скалигеровской истории. Так поступили с творчеством художников Альбрехта Дюрера и Санти Рафаэля, картографа Герарда Меркатора и т. д. [7 т]. Нечто похожее проделали и с драматургом «Вильямом Шекспиром» [ШЕК].

Очистив, в частности, XVI век от многих подлинных первоисточников, реформаторы были вынуждены населить его фантомами. Для этого предприняли большие усилия. На примерах «Дюрера», «Рафаэля», «Меркатора», «Шекспира»… выясняется, что работало несколько групп анонимных авторов, среди которых были и весьма талантливые. Втайне от широкой общественности создавались «древние произведения», датировки которых умышленно отодвигались в прошлое. Анонимность была важна для успеха проекта.

От авторства (но не от денег) отказывались ради идеи, которую считали очень важной. Создавали «список своих гениев». Писали «подлинные биографии», рисовали «подлинные портреты», объявляли о находках «бесценных реликвий» (локон волос великого писателя, «настоящая» посмертная гипсовая маска и т. п.). Была развернута пропагандистская кампания. В школьные программы, в популярную литературу вбрасывались рассказы о «наших, правильных гениях». Художники рисовали картины «на нужные темы», композиторы создавали оперы и оратории. Выражаясь современным языком, «правильных авторов всячески раскручивали». Вокруг них вскипала бурная реклама. Их превращали в символы Реформации, использовавшиеся в идеологической борьбе. А также для «правильного» воспитания молодежи.