Каюсь. Том 1

Бреду по городу, вдыхая ноябрьский воздух. Мне не нравится Москва. Раздутые расстояния, немыслимые толпы, дикие пробки, вздрюченные цены. И все же… Сейчас закрываю глаза и передо мной в лучах закатного солнца Тверская, на углу Страстного – музыканты-барабанщики, у памятника Долгорукому файер-шоу. За эти четыре месяца у меня появились свои любимые места, где можно попить кофе в теплой, уютной атмосфере, купить что-то необычное, узнать о чем-то новом, встретить интересных людей и куча всего другого. Все-таки, наверное, больше люблю этот город, чем нет. Потому что тут никогда не бывает скучно – столько всего интересного происходит! И выставки, и фестивали, и театры, и кино, и можно обучиться всему, чему захочешь. Москва никогда не спит, всегда в движении, словно вечный двигатель. А еще она не для слабых. Это город неограниченных возможностей, которые сильные люди используют, тогда как слабые лишь сетуют.

Я не слабачка! Одна неудача –это еще не конец! Пусть мне многое здесь не нравится, пусть иногда мне бывает очень плохо, и я скучаю по своему тихому, унылому городку, где все родное и знакомое, но я ни за что не уеду. Не сейчас, когда встретила любимого мужчину. Мне восемнадцать и я имею право любить, кого хочу, спать, с кем хочу и когда хочу! Это не протест в духе подросткового максимализма. Это мое желание идти до конца по выбранному мной пути. Это мой выбор, пусть и ошибочный. Но он –мой! Смело? Пожалуй.

Но думаю, что в восемнадцать каждый из нас совершал безумные поступки, бросаясь в океан страстей с головой, веря, что мир крутится для того, чтобы сделать именно нас счастливыми. В молодости человек считает себя уникальным, особенным и в этом, наверное, ее прелесть.

Я не исключение и подобный образ мыслей присущ и мне, особенно, в отношении Гладышева. Потому как верю, что настоящая любовь –это безумие, неподвластное никакой логике и разуму, что в ней нет законов и дважды два не всегда четыре, а потому ошибка в расчетах может стать самым лучшим решением в жизни.

И все же это не оправдывает того, как я собираюсь поступить с мамой. Это неправильно, эгоистично, подло, по – свински, но иначе у меня не получается. Я трусиха, не готовая нести ответственность за свои поступки.

Эти размышления вновь вызывают у меня отчаянье и панику. В таком состоянии я пришла к Лерке.

Дверь открыла ее мама.

–О, Яночка, привет! Проходи, – радужно встретила меня Наталья Михайловна. Я натянуто улыбнулась и вошла в трехкомнатную квартиру Гельмс. Леркина мама начала суетится вокруг меня, приглашая на кухню. Поскольку самой Лерки дома пока не было, я решила скоротать ожидание за чашечкой чая. Наталья Михайловна что-то с энтузиазмом рассказывала, я же отстраненно кивала, попивая чай, вкус которого совсем не чувствовала.

–Януль, все в порядке?– спросила она спустя какое-то время, видимо, заметив мое пассивное участие в беседе, а точнее, полнейшую невнимательность.

–Я дома и сейчас сожру слона! –раздался голос Лерки из прихожей, что избавило меня от необходимости отвечать. Мы с Натальей Михайловной засмеялись. Лерка ураганом ворвалась на кухню, заряжая нас своим позитивом и энергией.

-Привет, мам! –чмокнула она мать и вопросительно уставилась на меня, что смутило, но от необходимости объясняться избавила Наталья Михайловна.

–И вам здравствуйте, мадам Проглот! Сейчас обед разогрею, -усмехнулась она.

-Ты просто волшебница, – промычала Лерка, откусив яблоко. Упав рядом со мной на диван, подруга вальяжно развалилась и захрустела, от чего у меня пробежал неприятный озноб по коже.

-Привет, как дела? – поинтересовалась я с натянутой улыбкой.

–С пивом пойдет. У тебя даже не спрашиваю, и так все на фейсе написано, да и на голодный желудок лучше не стоит, – ответила подруга, продолжая жевать. –Мне, кстати, тетя Катя звонила, тебя искала, -сообщила она как бы между прочим.

–Что хотела?– просипела я охрипшим от волнения голосом и тут же откашлялась.

–Спрашивала, не у меня ли ты и если да, просила передать, чтобы ты включила телефон и позвонила маме. Что там у вас случилось?

–Девчонки, потом пошепчитесь. Давайте, обедайте, – прервала нас Наталья Михайловна, ставя перед нами тарелки с борщом. Лерка активно принялась за еду, я же невидящим взглядом сверлила стену напротив.

–Я на работу поехала, – сообщила Наталья Михайловна, прибрав на кухне. Попрощавшись, она оставила нас одних, чему я была несказанно рада, ибо сил притворятся , что все хорошо и делать вид, что я ем суп, у меня уже не хватало.

Отставив тарелку, я тяжело вздохнула и облокотившись на стол, провела ладонями по лицу.

–Представляешь, тетя Катя все рассказала маме.

–О, да ты попала! – присвистнула подруга, тоже отставив тарелку.– Хотя честно, не понимаю, в чем проблема?! Ты что должна тупо сидеть дома и зубрить? –высказалась она. Я усмехнулась, потому что именно это от меня и требовали.

–Тирания сплошная. По-моему, ты уже взрослый человек.

–Я тоже так считаю. Ну, а раз взрослая, то пора бы и жить самостоятельно, верно?– проглатывая слезы жалости к себе, сыронизировала я. Гельмс приподняла бровь и уточнила.