Каюсь. Том 1

Подойдя к дому тети Кати, мой страх возрос до таких размеров, что у меня начали даже дрожать руки. Я ходила взад –вперед возле подъезда, кусая губы, не в силах войти внутрь. Только минут через двадцать мне удалось немного успокоится. Собрав волю в кулак, я поднялась на двенадцатый этаж и позвонила в дверь. Ожидание, когда мне откроют, было адским. Казалось, что все тело и мысли парализовало, хотелось поскорее избавиться от этого жуткого состояния. И вот дверь резко открылась, и тетя Катя встретила меня взглядом, который не предвещал мне ничего хорошего. Молча вхожу в квартиру. Чувствую себя неловко, на душе паршиво. Что сказать– не знаю.

–Явилась, красавица, – с усмешкой констатировала крестная, когда я сняла верхнюю одежду и застыла, не зная, что делать дальше. Тетя Катя меж тем продолжила глумится, иначе я это не назову. – И где вас черти носили, по каким кроватям? Как «Лерочка» поживает?

–Ой, давай не будем, а ?– оборвала я поток ее иронии. Было и без того тошно.

–А мне и не надо, Ян, твоих рассказов-оправданий, очередного вранья. Вот мать приедет, и с ней объясняйся.

–В смысле «мать приедет»? –ошарашенно спросила я.

–В прямом, милая моя. Ты своих обещаний не держишь, а я почему должна?! –грубо пояснила мне тетя. Меня же от этой новости просто парализовало. Арктический холод обжег все внутри, чтобы взорваться жаром в каждой клетке. Такого леденящего ужаса и паники я еще никогда не испытывала.

–Ты… ты все ей рассказала? –прошептала я не своим голосом.

–Да, рассказала, – абсолютно невозмутимо отозвалась крестная и ушла на кухню, где чуть ли не напевая себе под нос, начала готовить обед. Я же пыталась осознать новость. Кровь стучала в висках, а сердце безумной птицей билось в груди. Безнадежность и дикое отчаянье разрывали меня на части.

–Ты с ума сошла! – бросила я крестной срывающимся голосом, не в состояние сдержать слезы. Тетя Катя повернулась ко мне, выражение ее лица было жестким, как и тон голоса.

–Я сошла с ума, когда согласилась покрывать тебя. Твоя мать – единственный близкий мне человек. И сейчас я могу ее потерять, потому что поверила, что мы воспитали достойную девчонку, у которой преобладает серое вещество, а не эстрогены. Я ошиблась, и эта ошибка будет стоить мне дорого! Но я не позволю, чтобы ошиблась ты, и если для этого мне придется испортить отношения с тобой, пусть. Когда-нибудь, когда у тебя будут свои дети, ты поймешь!

–У тебя нет детей!– ударила я по самому больному месту. Но крестная лишь усмехнулась и ударила еще больней;

–И слава богу, думаю я, глядя на тебя.

Она отвернулась, я же задохнулась от подступивших к горлу рыданий, сковавших его кольцом. Каждое ее слово задевало до глубины души. Било по самому, пожалуй, больному месту. Потому как одно из главных стремлений каждого человека – это чтобы им гордились его родители. Да, я зарабатывала на жизнь, стремилась к лучшей доле, не опускала рук, но вряд ли мама оценит это в свете четырехмесячного вранья.

И сейчас я просто не представляю, что мне делать, как быть дальше.

Закрывшись в ванной, сижу на полу и вою в полотенце. Истерика от безысходности, стыда, злости и боли, но не за себя, а за маму. Как представлю ее состояние, так накатывает, накрывает с головой отчаянье.

Бедная, бедная моя мамочка! Она ведь все мне отдала, а я… Столько сил, столько надежд и веры в меня. Ее жизнь была полна разочарований, но она восставала из пепла и всегда говорила, что во все этом мраке я – ее надежда. Как теперь смотреть ей в глаза? Как?!

Не знаю, сколько я просидела в ванной будучи в разобранном состояние, но когда услышала, что тетя Катя ушла из дома, словно по щелчку выключилась истерика, в голове же навязчиво билась одна мысль – нужно уйти. И это казалось спасением. В эту минуту я ни о чем не думала, кроме того, что таким образом мне не придется видеть потухший взгляд мамы, разочарование на лице бабушки.

Быстро собрав все необходимые вещи, покинула квартиру. Сомнения в правильности моего решения точили меня, но страх: какой-то безотчетный, дикий, не поддающийся логическому объяснению подталкивал вперед , и я бежала в неизвестность. Трусливо сбегала от осуждения, от последствий обмана самого дорого мне человека. Мне хотелось заплакать, но напряжение было настолько изматывающим, что на слезы не оставалось сил.