Каина

— Нет, падре, вы должны это сделать! — уверенно заявила она. — Лоле сейчас очень нужна ваша помощь. Она переживает из-за своего прошлого. Ей нужно ваше благословение.

— Мирейя, что с тобой? Ты не слышишь меня?

— Нет, это вы меня не слышите! — все более горячилась она. — Вы — падре Гамбоа, священник нашего поселка!.. Я ничего не знаю ни о тюрьмах, ни о побегах. Знаю только, что Сан-Игнасио был грустным поселком до вашего приезда. А с вами сюда пришли надежда и вера! Всякий раз, когда здесь случались несчастья, ваши слова вселяли в нас дух и возвращали надежду и веру! Поэтому, падре, сделаем так: я забуду обо всем, что вы мне рассказали, а вы забудете о своей прежней жизни!

— Ты действительно считаешь, что это можно забыть? — вымолвил потрясенный Галавис.

— Падре, вы нас научили прощать.

— Но ведь я не тот, за кого меня принимают!

— Я знаю только одно: Сан-Игнасио-де-Кокуй нужен пастырь. И вы — нагл пастырь!

А кто вы и откуда — не важно. Важно, что вы — падре! И что вы — здесь, с нами!

— О падре, мы вас искали! — воскликнула подошедшая Инграсия. — Дейзи и я шли к вам, чтобы попросить о благословении Лолы Лопес. Она места себе не находит, совсем разволновалась...

— Да, я знаю, — пролепетал он. — Мирейя мне говорила...

— Мы сейчас подготовим алтарь, украсим его цветами, — засуетилась Инграсия. — И позовем жениха. Он тоже хгуждается в благословении.

— Да, дочь моя, я приду. А сейчас мне надо поговорить с Мирейей.

— Спасибо, падре. Мы ждем вас.

— Я не знаю, что должен говорить и делать священник в таких случаях, — сказал он Мирейе. — Может, ты мне подскажешь?

— Идемте домой, возьмем ваш требник и прочитаем, что нужно делать, — рассудила она.

Так и поступили. А спустя полчаса падре уже напутствовал взволнованных жениха и невесту перед свадьбой:

— Я скажу слова, которые подготовят вас к святому таинству брака... Возьмитесь за руки... Знаете, глядя на вас, я вспоминаю моих маму и папу. Мне нравилось наблюдать за ними, когда они разговаривали, когда брались за руки и смотрели друг па друга с любовью. Даже мне, ребенку, было понятно, что им больше ничего не надо — только взяться за руки и смотреть друг на друга так же нежно, как смотрите сейчас вы... Да хранит вас Господь, дети мои! Я уверен, что ты, Лола, отказалась от прежней жизни ради Хосе Росарио и он тоже порвал со своим прошлым ради любви к тебе и ради добра. Теперь вы должны беречь свою любовь, которая сделает вас счастливыми. Идите с миром, дети мои! Да благословит вас Господь!

У Мирейи отлегло от сердца, когда она увидела, как просветлели лица Лолы и Хосе Росарио. Все так же держась за руки, жених и невеста медленно пошли по поселку.

— Я не знаю, что значит быть женой, не знаю, что должна делать замужняя женщина, — призналась возлюбленному Лола.

— Я тоже не знаю, как должен вести себя муж, — ответил Хосе Росарио. — Но думаю, что главное — это наша любовь. Она. подскажет нам, как быть счастливыми.

— Ну вот, с первой частью, кажется, справился, — виновато посмотрел на Мирейю падре. — Теперь осталась свадьба.

— Если быть честной, то вы не сказали ничего из того, что мы учили накануне, — заметила она. — Но получилось очень хорошо. И завтра тоже все получится, я уверена. Пойдемте, будем учить наизусть ваш требник.

Находясь у постели раненого Такупая, Рикардо все время чувствовал недоверие и даже враждебность со стороны индейца.

— Ты не веришь в мое лечение, Такупай? — спросил он.

— Меня лечит Манинья Еричана!

— Нет, Гуайко, — вмешалась она. — Тебя лечит лодочник. В этом мужчине есть не только привлекательность, но и свои тайны.

— Ничего в нем нет, — проворчал Такупай. — Пустой он. Если не веришь мне, спроси у Пугала. Посмотрим, что она скажет.

Взглянув на Пугало, Манинья увидела в ее глазах ту же враждебность и презрение к Рикардо, которые были и в глазах Такупая.

— Что такое? — рассердилась колдунья. — Ты тоже вздумала перечить Манинье? Не хочешь, чтобы Манинья была счастлива с лодочником?

Путало, закусив губу, отвела взгляд от госпожи. Огорченная Манинья вышла к реке и увидела заискивающе взиравшего на нее Гараньона.

— Что? Дрожишь? — спросила она грозно. — Ждешь, когда Манинья убьет тебя?

— Ты вроде бы говорила, что я нужен тебе живым, — неуверенно пробормотал он.

— Да живи, живи, — махнула рукой Манинья. — Ты мне противен.

— В поселок прибыли гвардейцы, — робко сообщил Гараньон.

— Это хорошая новость, — оживилась Манинья. — Леон ждал их: ему нужны какие-то лекарства для Гуайко.

Придя в поселок, Рикардо взял из походной аптечки Эрреры антибиотики и обезболивающие таблетки, а также узнал, что Фернандо Ларрасабаль собирается навсегда уехать из сельвы, поставив крест на туристическом бизнесе.

— Ты тоже уезжаешь вместе со своим доктором? — спросил он у Каталины, специально разыскав ее в баре, где шли приготовления к завтрашней свадьбе.

— Нет. Я уже говорила тебе, что это мой поселок и я собираюсь здесь пустить корни.

— Да, говорила, но я не поверил.