Кай

Кай сглотнул. Об Осколке рассказать он точно не мог. Весь смысл жизни Йенни заключался в защите Зеркала, и она многое сделала для его охраны. Дева и убить могла, чтобы вновь похоронить это знание среди людей. За эти дни, проведенные вместе, он стал понимать ее гораздо больше. Почти у всех ее поступков имелись причины. Даже у тех, что на первый взгляд казались лишь актом жестокости. Когда на кону стоит подобное могущество, то по сравнению с ним человеческая жизнь ничего не стоит. В людском мире находились и менее уважительные поводы для войны. А что до мира богов…

– Герда. – Кай на мгновение поджал губы. Он не знал, как сказать ей об этом. – Возможно, настала пора покориться судьбе, раз с самого начала я должен был умереть…

– Что?! Нет-нет-нет! – Она смотрела на него с огнем в глазах и продолжала повторять: – Нет, нет, нет!

А после, сама не понимая, что делает, вдруг с размаху дала ему пощечину. Хлесткий звук отразился от стен.

– Я тебя ненавижу. Ты все сам решил! – Герда глядела на него с недоверием, будто увидела в Кае нечто такое, чего раньше не замечала. – Тебе плевать на остальных! Плевать на всех людей, что о тебе заботятся! Тебе плевать на меня!

– Герда, это не так, ты ведь знаешь. Мы выросли вместе…

Кай хотел отыскать слова, способные передать, что он чувствовал к Герде. Она была для него сестрой, ныне самым близким человеком на свете. Кай даже не хотел представлять, какой была бы его жизнь, если бы они не познакомились тем летом в садике роз. И все это время, желая завершить картины, он также берег Герду от боли. Иначе последний год превратился бы в кромешный ад.

– Ты сам все решил! А теперь просто ставишь меня в известность. Это из-за ведьмы? Это она собирается тебя убить? Почему ты так спокоен? Как ты можешь?! – Слова Герды звучали как снаряды. Возможно, они ими и были – Кай ощущал каждый их удар на себе.

Но что он мог сделать? Возможно, лишь извиниться. Хотя просить прощения за собственную скорую смерть казалось слишком драматично.

Три полотна стояли у стен, прикрытые тканью. Герда бросила на них взгляд.

– Почему ты так зациклился на этих картинах?! Только если бы… Только если бы ты никогда не взял в руки кисть! – Она все же договорила это. Сказала то, что всегда вертелось у нее на уме. – Было бы гораздо лучше.

– Герда… – Кай едва вновь не начал оправдываться, пытаясь сгладить ссору, как делал это все прошедшие годы. Но внутри словно что-то перевернулось, и он понял, что должен это прекратить. Голос его похолодел. – Я больше ничего не скажу. Ты не права сейчас. Думаю, ты это и сама понимаешь.

Возможно, ему стоило поступить иначе, но терпеливо молчать Кай больше не мог. Герда попятилась, глядя на него так, словно он предал ее. Мгновение, и она бросилась к выходу, исчезнув в проходе. Кай попытался ее остановить, но тело толком не слушалось, он лишь вновь расплескал воду из таза, прежде чем рухнуть обратно в кресло.

Голова гудела. В ней словно звучали церковные колокола, и эти чертовы колокола сводили его с ума. Он сам не понял, когда заснул. Сознание уплыло, и он провалился во тьму.

Герда

В глубине души она знала, что так и будет. Кай потеряет себя и будет достаточно глуп, чтобы пойти навстречу гибели. Герда понимала, что он умрет. И знала, кто отнимет его жизнь.

Ее безумно злило его спокойствие. Да, он устал, но все же…

Вернувшись домой и поднявшись в свою спальню, она сделала то единственное, на что была способна. Руки тряслись, сердце билось, как безумное. Но она вновь открыла ящик комода, уже в третий раз доставая волшебный гребень. Раскрыв платок, Герда увидела маленькую трещину, рассекающую основание, – дар Матери Бузины вновь терял силу.

Это стало ударом под дых. Тело кинуло в жар и тут же в холод. Уже дважды Герда использовала свою кровь. Истратила уже три года своей жизнь, и следующий раз будет стоить ей целых четырех лет. Готова ли она принести в жертву столько времени?

«Первая капля – один год жизни, вторая капля – два, а третья – уже четыре…» – пронеслись эхом в ее голове слова старухи.

«Целых семь лет… Это очень много. Почти вся моя юность», – подумала Герда, и ее сердце дрогнуло.

Руки замерли. Решимость покинула ее, и какое-то оцепенение и принятие завладело душой.

«Я не могу принести эту жертву…»

Подумав об этом, Герда посмотрела в окно. Там ее встретила зимняя ночь, темнеющие силуэты гор и вновь луна, слегка прикрытая облаками, но все равно серебрящая все своим светом. Но кое-что не вписывалось в общую картину – кусок ткани, что исполнял роль занавески, сейчас трепыхался снаружи, окно комнаты напротив было приоткрыто. Порой ветер поднимал отрез материи настолько высоко, что можно было разглядеть происходящее внутри. Герда жадно уставилась в окно, рассматривая фрагментами видимую ей комнату Кая.