Кадетство. Выбор

Мальчики, впрочем уже не мальчики, а парни, неуютно переступали с ноги на ногу, пытаясь скрыть неловкость, несмешно остря с соседями.

«Как бараны, — с отвращением подумал Макс, затесавшийся во второй ряд, — А вам, дорогие предки, я потом скажу отдельное спасибо за особое удовольствие почувствовать себя полным ослом», — мстительно размышлял он. К счастью никто из родительской толпы его окликнуть не мог (даже отцовские бультерьеры поспешно ретировались), поэтому Макс, в отличие от многих других ребят, не вздрагивал нервно каждый раз, когда эхо доносило очередное родительское благословение…

Андрей стоял в первом ряду. Он, может быть, и хотел, чтобы кто-нибудь его окликнул, но прекрасно знал, что этого не случится.

А потому все свое внимание сосредоточил на полковнике Ноздреве, который уже в третий раз объяснял абитуриентам, а скорее, их родителям, какие мучения предстоят детям.

— Повторяю в последний раз. Сейчас вы пройдете профессиональный отбор, куда входит: беседа с психологом, медкомиссия и зачет по физподготовке…

«Если повезет, вылечу уже после психолога», — Макс развлекался тем, что делал на себя ставки.

— … Те, кто будет допущен к основным экзаменам…

«Во надрывается!»

— … Сдают русский язык и математику. Всё! Я так понимаю, вопросов нет и быть не может.

Макс повернулся налево вслед за толпой, все еще гордо именуемой строем, когда почувствовал, что кто-то дышит ему луком в ухо.

Демонстративно зажав пальцами нос, он обернулся и увидел суетливо трусящего за ним толстяка, который прилагал все усилия, чтобы не потерять Макса в толпе.

— Ты чего? — гнусавя, так как нос по-прежнему был зажат, поинтересовался Макс.

Отфыркиваясь, толстяк поднял на него почти преданный и любящий взгляд, который, к сожалению, растворялся в необъятных щеках.

— Потеряться боюсь. Я за тобой стоял и решил из виду не терять.

Воздев глаза и руки к небу, Макс возвестил:

— Потеряться здесь? — вокруг, перешептываясь, шаркали ногами абитуриенты, — По-моему, это невозможно. Разве не так?

Замявшись, толстяк уклонился от прямого ответа, по-прежнему стараясь не отставать от Макса ни на шаг.

— Может, да, а может, и нет.

— О, братец, да ты философ, — Макс отвернулся.

В этот момент громоподобный вопль сотряс территорию училища:

— Степка-а!.. Вон он, вон! — последние слова были сказаны чуть тише.

Толстяк прибавил ходу и поравнялся с Максом.

— Степка, да оглянись же, отец зовет! — звонче, но ничуть не менее громко закричала женщина.

С любопытством поискав глазами обладателей роскошных голосов, Макс заметил у забора нетерпеливо притоптывающую пару. На мужчине были широкие, пузырящиеся на коленях джинсы и красная спортивная кофта на молнии. Борода его была острижена коротко, под самый подбородок.

Женщине больше пошли бы длинная юбка и платок, но и на ней красовались джинсы, а сверху кокетливая, в оборочку, белая кофточка.

Оба родителя почему-то крайне заинтересованно смотрели на Макса. И только после очередного их возгласа Макаров понял, чье внимание они безуспешно пытаются привлечь.

А поняв, радостно глянул на толстяка, который как-то разом весь сжался и безуспешно попытался спрятаться за худущим Максом.

— «И отречетесь вы от меня трижды», — усмехнулся Макаров, — Как тебя зовут-то?

Ожидая подвоха, толстяк пошевелил щеками, но все же решился:

— Перепечко. Степа…

— Ясно, вперед к психологу, Печка! — резюмировал Макс.

Но когда они добрались до места, пространство перед кабинетом уже оккупировали с десяток самых бойких абитуриентов, которые теперь напряженно прислушивались к приглушенной беседе за дверью.

Леваков вышел от психолога одним из первых и сразу оказался в плотном человеческом кольце, которое едва не впихнуло его обратно в кабинет. Из разноголосого хора вопросов Андрей выделил два основных, на которые и попытался вразумительно ответить, одновременно не теряя надежды высвободиться:

— Да ерунда какая-то. Про самолеты спрашивала. Вроде все нормально.

— Про самолеты? — мигом призадумался белобрысый узколицый очкарик с характерной фамилией Сухомлин, — Валят, точно валят, — безнадежно вывел он, поразмыслив пару секунд, — Эй, - крикнул он в толпу, — кто что про самолеты знает?

— Да не в том смысле про самолеты, — вмешался Илья Синицын, — Это тесты такие психологические. Она спрашивает, в чем разница между самолетом и птицей.

Ребята притихли.

— И в чем? — не выдержал Сухомлин.

— В топливе, — на ходу бросил Макс, подойдя к двери вместе с Перепечко, который едва ли не держал его за куртку.

Пока основная масса пытала Андрея, они ухитрились пролезть без очереди.

— Я так вижу, желающих нет. Значит, иду я.

Входя в кабинет с твердым намерением покинуть его свободным человеком, Макс, однако, не имел в запасе никакого плана. Он решил импровизировать в зависимости оттого, что за субъект окажется этот психолог.