Качели судьбы

На диване устало сидит Николя. Его мочальные, светлые волосы мокры от пота. Глаза, совсем белые, куратор точками зрачков глядит на огонь. Рядом с ним уселась Зои — Вереса хмыкнула про себя, кажется, это уже готовая пара. У камина сидит Глен. — «Фи, ну и накрасился!» — скривилась Вереса, на лице студента явно было слишком много белой пудры, а губы ярко выделялись слишком красной помадой, но бароннет Глен де Иаррот всегда был таким — экстремально ярким и всегда разным, как пестрые перышки попугая. Неожиданно юный Глен вытаращился на Вересу странными, расширенными глазами, он смотрел на нее, не отрываясь, несколько минут, потом пожал плечами и что-то прошептал сам себе. Вереса с трудом перевела взгляд дальше.

Мелинда нервно облизывает постоянно пересыхающие губы — подруга поглядела на Вересу голубыми глазами, из которых страх, казалось, вымыл весь цвет.

Лицо Айрин все еще было бледным; в каждом движении девушки чувствовалось нервное возбуждение, которое она тщетно старалась скрыть. Она не отставала от своего мутанта ни на шаг, став его маленькой тенью.

Рыжеволосая миниатюрная Ганна сидит на стуле у стола, она выпрямилась очень прямо, напряженная, словно готовая вскочить в любую секунду и бежать, и сражаться. Но вот она увидела Джеймса, быстрым шагом вошедшего в столовую, вздрогнула, чуть расслабилась и принялась медленно и как-будто лениво накручивать рыжий локон на указательный палец, но Вереса видела, что худенькие пальцы Ганны мелко дрожали от страха.

Драйт напряженно сидит около стола. На столе стоти поднос с холодным мясом, фруктами и булочками. На огромной тарелке лежат тонкие куски копченой оленины, красиво украшенные маленькими маринованными яблоками. Засахаренные абрикосы кажутся пухлыми золотистыми шариками, уложенными в корзиночки, которые рассыпались, стоило им попасть в рот. Десятки крошечных птичьих печенок, замаринованных с чесноком в масле и многое другое — еда никого не интересовала. Кейст разливает вино в бокалы. Всем срочно надо выпить.

«Интересно, кто из них следующий? — Задумалась Вереса, — Они еще переживают, ходят, пьют, надеются на что-то, не подозревая, что зараза уже в них, уже убивает их, делая свое смертельное дело»

В столовую вошли Эссейл с Недом, что-то оживленно обсуждая. Они несли коробки с бумагами. Вереса провела взглядом по дракатонскому телу — от широких плеч до узких бедер, — «мда, хорош». Мужчины поставили коробки на пол, к ним подошли Джеймс и Николя. Начали что-то обсуждать вполголоса. Эссейл изящно, словно очень большая кошка, метнулся в сторону Айрин, притянул ее к себе, обнял ее, засунул нос в ее волосы, не останавливая беседу с мужчинами, и легким движением руки по очереди указал на коробки и документы в них. Что-то снова сказал, Вереса не слышала что, до нее только доносился шипящий акцент дракатона. От него, как от печи, дышало здоровьем и силой.

«Вот это регенерация!» — подумала Вереса, — «только вчера беспомощно висел между Недом и Джеймсом, сотрясался в приступе, а сегодня, аж подпрыгивает». Энергия, Сила и станная магия просто кипели в нем; он излучал их, как темное солнце. Мужчина был великолепен в своей свирепой красоте, черты его узкого лица состояли из острых линий и углов, будто скульптор высек их из темно-желтого гранита. Черно-синие чешуйки, с бронзовым отливом, тускло мерцали, а глаза… Блестящие глаза мутанта сияли, словно расплавленное темное золото.

Вереса удивленно моргнула: Комнату наполнял серебристый свет: он переливался и мерцал. Это не был холодный свет луны, да и какая луна — тучи на небе, а, напротив, этот свет был теплым и сладостным — полным желаний и трепета… «Откуда он?»… Он точно родился в этой комнате. Следя за волнами, она увидела, что он идет от темного угла, куда она отшвырнула помятый цветок. Никогда ранее воздух не казался ей таким благоуханным. Это был аромат счастья, любви, сладкий аромат возбуждения смешивался с ароматом цветущих садов ее детства, в котором особо выделялся аромат ее матери и меда. Девушка стала испытывать ощущение чего-то нереального, сомневаться, действительно ли она находится здесь, как будто все кругом не настоящее и земля уходит из-под ног. Кажется, что ты спишь и вот-вот должен проснуться, но пробуждение все не наступает. Волны счастья окатывали ее, заставляя дрожать от небывалого жара, — «как жарко, как тянет охладиться…» Она теперь абсолютно твердо знала, что ей надо выйти в коридор и пойти в купальни, там и только там она познает радость слияния…

Раздается грохот и звон разбитого стекла…

ПИСЬМО СЕДЬМОЕ

Дорогой Вери

Молю тебя, не расстраивайся! Ты совершенно прав, что отказался приехать на нашу помолвку с Джинной, тем более, на которую я тебя и не приглашал. Не понимаю, откуда этот идиот узнал обо всем и в чем его такой неожиданный интерес.

Не переживай, твой отказ совершенно не огорчил и не опечалил Джинну — она все понимает, хотя, конечно, ей не терпится встретиться с моим Шеланом. Она даже выразилась: