К востоку от Эдема

– Может, ты и правда попал в точку, – улыбнулась Кейт. – Неужели думаешь, что мне хочется приобщиться к роду человеческому? Только посмотри на эти картинки! Я бы скорее согласилась стать собакой. Но я не собака и гораздо умнее людей. Не беспокойся, никакой опасности нет, и никто не сможет причинить мне зло. – Она махнула рукой в сторону картотечных шкафов: – Там у меня хранится с сотню дивных фотографий, и эти люди знают: случись со мной что-нибудь – и каждый конверт со снимком опустят в почтовый ящик и отправят по адресу, где он произведет самый громкий скандал. Нет, никто не посмеет меня тронуть.

– А что, если произойдет несчастный случай, или ты вдруг заболеешь? – предположил Адам.

– Ну и что? Это дела не меняет. – Кейт наклонилась к нему совсем близко: – Поделюсь с тобой тайной, о которой никто больше не знает. Через несколько лет я отсюда уеду, и вот тогда все письма, так или иначе, дойдут до адресатов. – Она рассмеялась, откинувшись на спинку кресла.

Адама передернуло. Он всматривался в Кейт: лицо и смех оставались по-детски невинными. Встал и налил себе в рюмку немного рома. Бутылка уже почти опустела.

– Я знаю, что вызывает твою ненависть. Ты ненавидишь в этих людях недоступное для твоего понимания, не зло, которое они творят, а то доброе, что живет в них и чего тебе не дано понять. Интересно, чего же ты в конце концов добиваешься?

– Получу нужную сумму денег и уеду в Нью-Йорк. К тому времени я не успею состариться. Нет, я вовсе не старая. Куплю дом в престижном районе, найму хороших слуг. Но прежде всего отыщу одного человечка, если он еще жив, и очень медленно буду пить из него кровь, чтобы дольше помучился. При должном прилежании с моей стороны он сойдет с ума, прежде чем отправится на тот свет.

– Чепуха. – Адам нетерпеливо топнул ногой. – Неправда. Какое-то безумие. Не верю ни единому слову.

– Помнишь, какая я была, когда впервые меня увидел? – спросила Кейт.

– Господи! Еще бы!

– Помнишь сломанную челюсть, разбитые губы и выбитые зубы?

– Помню. Нет, не хочу вспоминать.

– Так вот, самым большим удовольствием будет найти человека, который все это сотворил, а уж потом появятся и иные радости.

– Мне пора, – сказал Адам.

– Нет, милый, не уходи. Останься со мной, любимый. Хочу, чтобы ты ощутил кожей нежный шелк моих простыней.

– Шутишь?

– Любимый, какие шутки? Ты не слишком искусен в любви, но ничего, я научу. С радостью научу.

Она встала с кресла и, пошатываясь, взяла Адама за руку. Лицо Кейт казалось свежим и юным, но его взгляд упал на морщинистую руку, похожую на обезьянью лапку, и Адам, не в силах сдержать отвращения, отстранился.

Кейт заметила этот жест и, поняв, что он означает, стиснула зубы.

– Не понимаю, – сознался Адам. – Знаю, что правда, а поверить не могу. И утром не поверю. Какой-то кошмарный сон. Ан нет, не сон. Ведь я помню: ты – мать моих сыновей, а о них даже не спросила. А ты – мать моих мальчиков.

Кейт поставила локти на колени, подперев ладонями подбородок, так что пальцы закрыли заостренные ушки. Глаза горели торжеством, а голос сделался насмешливо-ласковым:

– Дурак всегда в чем-нибудь даст маху. Я это еще в детстве поняла. Значит, я – мать твоих сыновей? Я-то, конечно, мать, а вот с чего ты вообразил себя отцом?

Адам от удивления открыл рот:

– Кэти, ты о чем?

– Меня зовут Кейт, – оборвала она. – Слушай, милый, и вспоминай. Сколько раз я подпустила тебя и между нами случилось то, от чего родятся дети?

– Но ты была больна, – возразил Адам. – Страшно изувечена.

– Один-единственный раз, – не обращая внимания на его слова, продолжила Кейт.

– Ты плохо переносила беременность. Тебе было тяжело.

– Ну, для твоего брата я была вполне здорова, – сладко улыбнулась Кейт.

– Моего брата?

– Забыл, что у тебя есть брат Чарльз?

Адам недоверчиво рассмеялся:

– Да ты настоящий дьявол. Неужели думаешь, я поверю в историю с братом?

– Мне плевать, чему ты поверишь.

– Нет, ни за что не поверю.

– Поверишь. Начнешь думать, потом возникнут сомнения, вспомнишь Чарльза, все до мельчайших подробностей. Вот Чарльза я бы могла полюбить. Мы с ним – одного поля ягоды.

– Неправда.

– Постепенно все вспомнишь. Может быть, даже в один прекрасный день вспомнишь чай с горьковатым привкусом. Выпил по ошибке мое лекарство. Помнишь? А потом заснул как убитый и встал поздно с головной болью. Ну?

– Нет, ты была слишком тяжело больна, чтобы замыслить такой план.

– Я все могу, – заверила Кейт. – А теперь, любимый, раздевайся, и я покажу, на что еще способна.

Адам закрыл глаза, голова кружилась от выпитого рома. Собравшись с силами, он снова открыл глаза и тряхнул головой.

– Не имеет значения, даже если это правда, – сказал он. – Абсолютно никакого значения.

И вдруг рассмеялся, поняв, что это действительно не важно. Он слишком резко поднялся с места и ухватился за спинку кресла, чтобы удержать равновесие.

Кейт тоже вскочила и схватила его под руку:

– Я помогу тебе снять пиджак.

Адам высвободился из ее рук, как будто отцепил колючую проволоку, и нетвердой походкой направился к двери.