Читаем К востоку от Эдема полностью

– Ах, давно собирался вам рассказать и даже предвидел, какие вопросы вы зададите, так что я хорошо подготовился. Любое писание, повлиявшее на мышление и жизни множества людей, представляет собой важность. Смотрите, миллионы верующих в церквях и сектах слышат в этих словах приказ: «Господствуй!» – и изо всех сил стараются ему повиноваться. А миллионам других людей слышится: «Будешь господствовать», и звучат эти слова как предопределение. И что бы они ни делали, не воспрепятствует тому, чему суждено быть. Иное дело: «Тебе дозволено господствовать». Это же придает человеку величие, ставит вровень с божествами, ибо и в своей слабости, и в мерзости братоубийства он все-таки сохраняет величайшую в мире возможность выбора. Он может выбирать путь, по которому идти, преодолеть его и выйти победителем. – Голос Ли звучал подобно торжествующему гимну.

– А сам ты в это веришь, Ли?

– Верю. Да, верю. Ведь легче всего из лени или слабости отдаться на милость божества, приговаривая: «Ничего не поделаешь, все заранее предопределено». Но только подумайте о величии выбора! Именно он делает человека человеком. У кошки выбора нет, и пчела должна добывать мед, и не уподобятся они богам! А знаете, что старые мудрецы, плавно скользящие в объятия смерти, вдруг почувствовали слишком большой интерес к жизни и не желают умирать?

– Хочешь сказать, китайские мудрецы верят в Ветхий Завет? – усомнился Адам.

– Эти старики верят правдивому повествованию и, слушая, распознают истину. Они – ценители правды и понимают, что в этих шестнадцати строфах заключается история человечества, любой культуры или расы, на все времена. И мудрецы не верят, что человек, написавший без малого шестнадцать строф правды, напоследок слукавил с одним глаголом. Конфуций учит людей, как надо жить достойно и успешно. А здесь мы имеем дело с лестницей, по которой можно добраться до звезд. – Глаза Ли восторженно блестели. – И это останется с человеком навеки, отрубая ноги у нерешительности, трусости и лени.

– Не возьму в толк, – изумился Адам, – как ты сумел постигнуть величайшие истины и при этом умудрялся готовить еду, воспитывать мальчиков и заботиться обо мне?

– Сам не пойму, – признался Ли. – Но я выкуриваю две трубки опиума после обеда, не больше и не меньше, следуя примеру мудрецов, и ощущаю себя человеком. А еще чувствую, что человек – это нечто очень значительное, возможно, даже превышающее по значимости звезду. И это не теология. Я не испытываю благоговения перед богами, меня к ним не влечет. Но я обрел новую любовь в лице сияющего чуда – человеческой души. Она прекрасна в своей уникальности, и нет ничего лучше во вселенной. Ее постоянно истязают, но уничтожить ее нельзя, ибо «тебе дозволено господствовать», и ты можешь воспользоваться этим правом.

<p>3</p>

Ли с Адамом вышли проводить гостя до конюшни. Ли освещал дорогу жестяным фонарем, так как на дворе стояла ясная ночь, какие случаются в начале зимы, в небе сияли мириады звезд, и от них на земле становилось еще темнее. Окрестные холмы погрузились в тишину, все живое вокруг затаилось, ни хищники, ни травоядные не давали о себе знать ни единым звуком. Воздух словно застыл, и темные ветви и листья виргинских дубов замерли в далеком сиянии Млечного Пути. Мужчины шли молча, и тишину нарушало лишь поскрипывание фонаря, раскачивающегося в руке Ли.

– Когда собираетесь вернуться из путешествия? – поинтересовался Адам, но Сэмюэл ничего не ответил.

Акафист, понурив голову, устремил помутневший от старости взгляд на разбросанную под копытами солому и терпеливо дожидался хозяина.

– У вас эта кляча с незапамятных времен, – заметил Адам.

– Ему тридцать три годочка. Зубы совсем съедены, и приходится кормить его с руки теплой кашей. А еще ему по ночам снятся кошмары, во сне он вздрагивает и будто плачет.

– В жизни не встречал такого уродца, – признался Адам.

– Сам вижу. Потому-то, наверное, и купил, когда он был жеребенком. Да будет тебе известно, тридцать три года назад я заплатил за него два доллара. И все-то у него было наперекосяк: копыта лепешками, бабки короткие, толстые и прямые, будто вовсе без суставов. Голова как кувалда, спина провислая, грудь чахлая, а круп – шире некуда. А какой тугоуздый, к тому же до сих пор брыкается, когда надевают подхвостник. А верхом чувствуешь себя, как в санях, трясущихся по булыжникам. Скакать рысью не может, да и шагом спотыкается. Одним словом, за тридцать три года я не обнаружил у этого коня ни единого достоинства. Даже характер поганый. Вздорное, подлое и своевольное создание. По сей день остерегаюсь идти сзади, ведь непременно лягнет. А когда кормлю его кашей, так и норовит укусить за руку. И все равно люблю паршивца.

– И потому нарекли Акафистом, – уточнил Ли.

– Именно так, – согласился Сэмюэл. – Я решил, что созданию, столь безжалостно обделенному природой, надо дать хоть что-нибудь благородное и возвышенное. Недолго ему осталось носить это звучное имя.

– Может, стоит избавить его от мучений? – предположил Адам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги