К третьему полюсу

Перед подъемом на сброс находилась маленькая ровная площадка на краю огромной трещины, которую можно было перейти только в одном месте по узкому мосту, где мы натянули веревочные перила. Сразу за этим местом запорошенные снегом следы уходили далеко влево. Здесь я остановился на мгновение и осмотрел путь через сброс, высившийся передо мной отвесными ступенями.

Первое, что я услышал, был громкий треск. Затем я увидел, как на верхнем краю сброса несколько правее меня ледяная стена шириной примерно в 300 м начала очень медленно клониться вперед. Это, казалось, длилось минуты, но на самом деле уже через секунду огромная стена растрескалась и гигантским ледовым обвалом рухнула вниз. Падающие ледяные глыбы поднимали облако снежной и ледяной пыли. Сплошная отвесная стена этой пыли расширялась с поразительной быстротой.

Я побежал налево, если только можно назвать бегом прыжки по глубокому порошкообразному снегу на высоте 6000 м, уже не надеясь на спасение. Существовало только три возможности: быть раздавленным ледяными глыбами, быть задушенные снежной пылью или оказаться унесённым лавиной и сброшенным в большую трещину. Меня отбросило воздушной волной, это было ужасное ощущение, но при падении я все же инстинктивно закрыл руками лицо от снежной пыли.

Среди страшного шума я лежал в снегу и ожидал смерти в той или иной форме. Я испытывал глубокую скорбь, в любой момент гора могла меня уничтожить, а я был совершенно бессилен и нисколько не надеялся на благополучный исход.

Внезапно наступила неприятная тишина, и в подсознании я начал удивляться тому, что еще жив. Ничего не было видно, все было окутано плотным облаком ледяной и снежной пыли. Она постепенно улеглась, и я увидел сперва смутно, затем отчетливо в нескольких шагах от меня огромные ледяные глыбы — край лавины, а вверху сброса несколько обрывков веревки — жалкие остатки нашего подъема. Я непроизвольно рассмеялся, но через миг меня снова охватил ужасный страх, чувство полного одиночества и беспомощности.

Только теперь я начал разумно размышлять: что произошло с Четтаном? С остальными товарищами? С лагерем? Как я пойду обратно? Мост через большую трещину был разбит, а сама трещина стала на несколько метров шире. С большим трудом я перебрался на внутреннюю часть ледниковой мульды, побежал назад по нижнему краю трещины и достиг края лавины. Сделав несколько шагов вниз, я уже увидел две темные фигуры на несколько сотен шагов ниже меня. Ули Виланд с одним из носильщиков так быстро, как только было возможно, спешил вверх по краю лавины, чтобы высмотреть меня. Они едва смели надеяться на то, что им вообще удастся найти меня живым или мертвым. Четтан был захвачен и увлечен ледяной лавиной, остальные находились только на краю зоны, шедшей впереди снежной лавины, и смогли быстро освободиться. По рас-I сказу Виланда, Четтан был быстро найден и откопан. На нем не было обнаружено тяжелых внешних повреждений, но, несмотря на искусственное дыхание, производившееся больше часа, его так и не удалось вернуть к жизни. По желанию его товарищей-шерпов он был похоронен там на леднике. Четтан был одним из лучших «тигров», спокойным, надежным и отважным человеком — вечная ему память!

То, что остальные пять сагибов и двенадцать носильщиков, находившиеся во время катастрофы или еще в лагере 2, или на пути к сбросу, не были захвачены обвалом, является лишь счастливой случайностью. И все это разыгралось лишь на одной, имеющей высоту всего 200 м, крутой ступени более чем двухкилометровой стены!

После этого первоначальный план подъема отпал и начались попытки штурма по северо-западному отрогу, на который можно было подняться по западному рукаву ледника Канченджанги. Он вел на большую террасу под пиком Кангбачен (7858 м), самой западной вершиной массива. Можно было предполагать, что даже издали казавшийся трудным гребень удастся обойти по южному склону северо-западного отрога и, таким образом, достичь террасы под пиком Кангбачен. Однако эти надежды оказались ложными: на ту сторону терраса обрывалась непроходимой крутой стеной к верховьям ледника Рамтханг.