К. Р. Баловень судьбы

1894 год стал поворотным в российской истории. Именно с него начинается отсчет последнего царствования. Скончался император Александр III, и 21 октября в газетах был опубликован манифест о восшествии на престол нового монарха – Николая II. Теперь он уже не цесаревич, служивший под началом великого князя Константина Константиновича, а всероссийский самодержец, получивший неограниченную власть.

Семилетний Гаврилушка, не раз видевший, как Николай Александрович рапортовал его отцу, сказал ему, едва услышал новость: «Теперь, папа́, Ники уже не будет к тебе подскакивать, а ты будешь к нему подскакивать».

Возразить малышу было нечего. Устами младенца, как говорит народная мудрость, глаголет истина.

Мог ли ожидать Константин Константинович каких-либо выгод для себя в сложившейся ситуации? Теоретически – да, ведь более двух с половиной лет молодой император, в бытность свою наследником престола, служил под его началом, и у них всегда были прекрасные отношения. Следовательно… его ждет блестящая карьера?

Но реальная жизнь не всегда следует логике. Великий князь вовсе не был человеком, который громко, во весь голос заявляет о своих талантах и заслугах. Он был робок по натуре, скромен. А таких, как он, порой легко обходят более ловкие, предприимчивые люди, и именно им достаются высокие чины и прочие монаршие милости. Так случилось и на этот раз. Правда, нельзя сказать, что удача вовсе уж обошла Константина Константиновича стороной: именно в 1894 году за отличие по службе он был произведен в генерал-майоры, награжден орденом Святого Владимира 4-й степени.

Впрочем, самому великому князю вполне довольно того, что он имеет. Не стремится он вовсе к высоким должностям! Если получит назначение – подчинится, а если нет – не беда, больше времени останется для любимых занятий. К тому же он мечтает отправиться в Италию, где не бывал уже много лет, вновь увидеть места, где собраны величайшие в мире художественные ценности.

Именно в этом – счастье, отдохновение души, неиссякаемый источник творчества. В один из осенних дней он записывает в дневнике:

Мне так хочется окунуться в мир искусства и забыться среди художественной обстановки прошлых веков, умевших понимать и чувствовать красоту и воплощать ее в памятниках творчества. Теперь этого не умеют, и вот почему так отрадно на время отвернуться от нынешней жизни и дать отдохнуть душе; полюбуешься глазами, подышишь воздухом поэзии и наберешься сил для продолжения своих трудов и обязательных занятий.

Он прав – «воздух поэзии» совершенно необходим поэту для дальнейшего творчества. И он вдохнет его – полной грудью. Но только не сейчас, не сразу. Пока не отпускают дела, семейные обязанности. Поездка состоится в следующем году.

Глава тринадцатая Сродни принцу датскому

Писать стихи великий князь мог только тогда, когда его посещало вдохновение. Но это случалось, по его же собственному признанию, нечасто, «всегда медленно и с большим трудом». Недаром, читая подготовленную к печати рукопись книги Г. Нелюбина о своем творчестве, в том месте, где автор пишет: «вдохновение иногда оставляет нашего поэта», Константин Константинович исправил слово «иногда» на «часто».

А вот в Италии, куда он наконец отправился в августе 1895 года, к нему вернулась лирическая муза! Здесь К. Р. создает небольшой цикл, которому дает трогательное название «У моря в Генуе». В одном из стихотворений он размышляет о муках творчества, которые переживает рано или поздно каждый поэт:

О, слово немощное наше,
Как бедно ты! И тем бедней,
Чем божий мир пред нами краше
И чем мы чувствуем живей.

А в другом стихотворении он поет гимн морю – чудному источнику поэтического вдохновения:

Что за краса! Что за простор!
Нет, море, ты – невыразимо!
Плененный утопает взор
В лазури вод необозримой.

Гляжу – не нагляжусь… Твой вид
Захватывает дух невольно:
Душа и рвется, и горит,
Ей как-то сладостно и больно…

В Италии великий князь пробыл два месяца и домой вернулся осенью, в октябре. Впереди, казалось, его ждет только хорошее.