К. Р.

«Хорошо выспался. В свободные минуты сочиняю новое стихотворение. Умывшись и одевшись, выхожу в кабинет, молюсь Богу на коленях в углу около письменного стола перед иконами, у которых всегда теплится лампадка… и читаю Апостол и Евангелие дня. Потом кормлю рябиной снегирей и иду к младшим детям. Георгий взял меня за руку, просясь к моему кофе. Беру его. В маленькой столовой он усаживается не на стул рядом, а непременно мне на колени, стучит ложечкой по яйцу, чтобы разбить скорлупу, накладывает мне сахару в чашку, наливает в него кофе и сливок и мешает ложечкой. На его долю тоже приходится скромное угощение. Говорит он мало, а если говорит, то все шепотом, это со мной и с детьми. У себя же на детской болтает громко… В 10 часу прибежали остальные дети. Олег — именинник, но, тем не менее, у всех были уроки. Дал Олегу подарки; купил ему сам накануне полочку красного дерева с акварельным видом Крыма. Перед завтраком молебен в церкви. Завтрак в зале Войны. Днем гулял сперва с Татианой, потом с ней и сестрой Олей… Пили кофе у Вавы.

Зашли к двум младшим детям. Георгий опять взял меня за руку и попросился ко мне. Я при нем разулся у себя, он взял сапоги и хотел отнести их Мише (камердинер), но, не найдя его, отдал курьеру, привезшему из Петербурга бумаги из Главного Управления… Маленький пояснил, что Миши нет, а был солдат.

Ужин в семейном кругу с детьми. Остаток вечера за фортепиано и письменным столом».

В этой дневниковой записи речь идет прежде всего о младших детях. Но были ведь и старшие. И отцу предстояло свое время распределить на каждого, вместе с тем думая о единении семьи. Понимая, что к детям подходить с позиций прагматики — неблагодарная и бесполезная затея, Константин Константинович детство оставлял привилегией не только младших, но и старших детей. Он совершал со всеми пятью мальчиками длинные пешие прогулки, ходил купаться, ездил на велосипедах. С женой они устраивали в тронном зале угощение шоколадом. Делалось это в честь рождения Верочки, но присутствовали и старшие князья, и младшие, и еще 90 детей служащих великокняжеского двора. У дверей ковровой комнаты не раз стояли младшие дети, волнуясь за старших, которые сдавали экзамены. И радовались заслуженным двенадцати баллам, которые получали экзаменующиеся. А отец напоминал и тем и другим, что 30 лет назад в этой же комнате его «экзаменовали из гардемарин в офицеры». И ощущение надежности, смысла жизни, одни осознанно, другие интуитивно, но испытывали все.

Праздники, особенно новогодние, всем возвращали детскость. И отцу Константину Константиновичу, и матери Елизавете Маврикиевне, и любимому дяде Дмитрию Константиновичу, на шее которого в самом прямом смысле радостно висели по очереди все восемь детей, и любимой тете, Королеве эллинов Ольге Константиновне, если она приезжала из Греции в Россию погостить. Великий князь писал всем поздравления с праздником. Смотрел, как Олег заканчивает свой подарок Государю — деревянный столик, на полках которого был нарисован акварелью Вещий Олег по Васнецову. Потом Иоанчик, Гаврилушка, Татьяна, Костя, Игорь с отцом ходили по лавкам за последними покупками. Заходили и в аптекарский магазин, и в колониальный Соколова, и в немецкую булочную. Однажды у Соколова купили забавную бонбоньерку с потайной пружиной. Ее отдали стрелкам в карауле, с тем чтобы леденцы достались тому, кто догадается, как открыть бонбоньерку.