К преподобному Серафиму в Вырицу

Вырица. Лето 2000 года. Справа налево: настоятель храма в честь Казанской иконы Божией Матери, протоиерей Алексий Коровин; архиепископ Брюссельский и Бельгийский Симон (Ишунин); писатель В. П. Филимонов; настоятельница Горненской обители в Иерусалиме, игумения Георгия (Щукина)

Юрий Иванович Соколов вложил в конверт со своим письмом святыни из Лавры преподобного Саввы Освященного – камешек, взятый от горы, на которой стоит монастырь, и листья оливковых деревьев, что там произрастают. К сему еще были приложены три иконы, освященные в Иерусалиме на Живоносном Гробе Спасителя и Господа нашего Иисуса Христа.

…Примите благословение, иже со Спасителем и Господом нашим Иисусом Христом!

Направляю мое свидетельство о помощи, от батюшки нашего Серафима Вырицкого полученной.

Нынче, 1 октября 2000 года, схватил меня мой недуг – дала знать о себе сердечная аритмия. Да и давление подскочило. Прошел ливень – первый дождь на Святой Земле. И это после жары в 30 градусов. Такой резкий перепад нам, гипертоникам – это тяжкий удар. Слег я, и уже молиться нет сил, только и могу, что «Отче наш» читать.

Иконочки отца Серафима у меня нет. Взял с полки книгу о батюшке издательства «Сатисъ» города Санкт-Петербурга. Есть там, среди фотографий, фото иеросхимонаха Серафима Вырицкого с скуфеечке, в 1929 году, в Александро-Невской Лавре. Глаза живого человека. Смотрит так на меня, строго!

Я давай просить о выздоровлении. Чувствую, что и полегчало сразу. А тут, видно, батюшка подсказал мне мысленно искать ответа в книге «Добротолюбие». И вот первое, что прочитал: «Даны нам болезни, чтобы о вере в Господа не забывали». А у меня такое дело вышло, что за мирскими заботами и скорбями я в последнее время, хоть и молился, а сердце к Господу не поворачивал, и душа была иным занята. Вот все и ясно стало! И вслед за этим покаянным чувством болезнь моя стала отступать. А через несколько дней и совсем легко стало, как будто крылья за спиной выросли. Вот так старец наш батюшка Серафим на ноги меня поставил. И наставил!

Из моего окошка видно святую гору Фавор. Солнце всходит как раз над Фавором, нам видно Восток – такую имеем милость и благодать! И утром сегодня с благодарением читал акафист Пресвятой Богородице в честь чудотворной иконы Ее Казанской.

Пишу письмо, а батюшка Серафим с портрета смотрит на меня сейчас, улыбается, и сколько радости, любви и света в этой улыбке!

«Поминай последняя твоя…»

История, которую поведал Владимир Александрович Карпов, прихожанин храма Марфо-Мариинской обители во имя преподобномученицы великой княгини Елисаветы в городе Владивостоке, – это урок для каждого человека, ибо все мы – пришельцы на земле. Любое мгновение этой временной жизни может стать для нас последним. Готовы ли мы к ответу на Судище Христовом?

…Родился я в тяжелые годы. В страшном 1937-м году арестовали моего деда, который в свое время защищал большевистские завоевания и воевал в партизанском отряде. А всех родственников отправили в ссылку: кого-то в Сибирь, а моих родителей – в Магадан с двухлетним сыном – моим старшим братом. Мать в то время ожидала второго ребенка – она была на седьмом месяце беременности.

Магадан в 1937 году представлял собой сплошные лагеря из палаток, так как строить дома было не из чего – леса там нет. Был только один деревянный дом – Управление лагерей. Родители поселились в ситцевой двухслойной палатке с буржуйкой. Отапливались все палатки углем, который завозился в порт пароходом. Уголь надо было носить за 800 метров. Воды в Магадане не было – выручал снег, который, кстати, спасал и от тридцатиградусных морозов – палатки просто заваливало снегом. Через два месяца брат умер, не выдержав суровых испытаний. Отец постоянно бывал в разъездах, и мать часто оставалась одна. Похоронить брата мать даже не смогла сразу, так как зимой вырыть могилу не было возможности. Усопших хоронили весной в одной братской могиле, а смертность в Магадане и окрестных городах была огромна.

Второй мой брат родился в палатке, зимою, и сразу же заболел туберкулезом, но не умер. Эта болезнь спасла нашу семью от страшного существования в Магадане – медицинская комиссия разрешила выезд с целью лечения в Хабаровск. Я родился уже в этом городе. Милостию Своею Господь оставил меня жить. Большинство детей умирало. Не зря ребенка регистрировали тогда только после года. Но с самого рождения я постоянно чем-нибудь болел и перенес семь операций. Несколько раз я был на грани смерти, но Господь, буквально чудом, сохранял мне жизнь…