К далеким голубым горам

– Да. И еще мне надо в Лондоне поговорить с одним человеком. Я уезжаю надолго, а есть вещи, которые он должен делать для меня здесь, – он будет управлять делом, когда я окажусь далеко от Англии.

– Ты этому человеку доверяешь?

– Да, – ответил я после короткого раздумья, – хоть он и слывет человеком, одаренным во всяких проделках. Но у нас с ним много общего, думаю.

– В проделках?

– В идеях, Том. Мы с Питером разделяем большие замыслы. Нет прекраснее времени, чем когда молодые люди сидят вместе и обсуждают большие мысли, придавая им форму завершенную и прекрасную. Не знаю, такими ли уж великими были наши мысли, но мы верили, что они велики. Мы говорили о Платоне, о Катае и Марко Поло[5], о римских богах и греческих героях, об Улиссе и Ясоне.

– Никогда не слышал о таких..

– Я тоже не слышал о некоторых из них, зато Питер слышал. А я старался учиться, стал любопытен, и со временем узнал о них больше. И еще Питер рассказывал о странном незнакомце, который пришел однажды к нему в лавку в переулке Сент-Полз продать какую-то старинную рукопись, человеке, который говорил о некоем мудреце по имени Адапа и о Спрятанном Сокровище какого-то Тайного Писания. И говорил он странно, словно ожидал, что Питер откликнется. Но Питер ничего не знал ни о каком Адапе, хоть эти разговоры его и встревожили.

Да, о многих вещах мы с Питером толковали – и это именно он будет заниматься продажей моих мехов и леса, когда я уеду. Мои корабли будут приходить в Англию, он будет распродавать мои товары и заказывать то, что нужно мне.

И, наконец, у него есть книги, которые мне нужны, и карты той страны, куда мы отправляемся.

– Но это же новые земли! Откуда могли взяться карты?

– Хороший вопрос, но эти земли могут быть новыми только для нас, потому что наши знания ограничены. А для тех, кто жил до нашего времени, эти земли могли быть старыми. Хотя история многое сохраняет, но еще больше было утеряно. Люди всегда уходили в море, Том, и некоторые из них делали записи. Да если мы не оставим записей, кто узнает, куда мы ходили и что свершали? Я постараюсь все это записывать, Том.

– Эх, а я писать не умею…

– Точно так же не умели другие, разбредавшиеся по миру. Так много сделано, так мало записано. Правда, многое было записано, но потом затерялось. Питер рассказывал мне о людях и народах, о смертях и битвах, о которых я в жизни не слышал.

Скажем, Авиценна – кто это? Где-то я слышал его имя, а Питер – тот знал: великий мыслитель, великий писатель, человек глубоких познаний во многих областях, воистину великий человек. И если такой человек мог прожить свою жизнь, а мы о нем не знаем, то как много могло быть других?

Вот тот незнакомец, который зашел к Питеру, а больше никогда уже не приходил, – кто это был? Где нашел он рукописи и карты, которые продавал? Кто был тот, кого он называл Мудрым Адапой? Даже Питер никогда не слышал о таком, ни знакомые ему ученые в Кембридже.

Я сам видел карту Андреа Бьянко, на которой точно изображены берега Бразилии, а начерчена она была в 1448 году… И, говорят, Магеллан нашел пролив, названный его именем, потому что у него тоже была карта, – а кто ее начертил?

– Наверное, все так и есть, как ты говоришь, – ядовито заметил Том, – только куда больше, чем карты дальних земель, меня беспокоит, как найти дорогу в Лондон, на которой нас не поджидали бы люди королевы.

– Хуже всего, что я даже не знаю, кто мои враги, – вздохнул я. – Кто-то стоит у них за спиной, кто-то с туго набитым кошельком, иначе они не забрались бы в такую даль на свой страх и риск…

Мы спали по очереди, и когда я проснулся после отдыха уже перед вечером, барка находилась у мыска с деревьями – здесь тростники, окаймляющие берега, словно расступились.

– Все, лодку бросим здесь.

Я встал и потянулся, с удовольствием ощущая мускулы под рубашкой. Я чувствовал, как прокатываются по ним волны, воспринимал их силу – да, пока мы снова окажемся на борту корабля, они мне понадобятся, это угадать не сложно… Мы заметили крутую крышу церкви и разрушенную башню. Торни, должно быть, недалеко.

– Давай к мыску, – сказал я Тому. – Высадимся там.

Сведя на берег лошадь, мы двинулись вверх по проезду к дороге, ведущей в деревню. Вокруг никого не было. Тени уже стали длинными, понемногу сгущались сумерки.

Улица была почти пуста, лишь несколько человек повернули головы нам вслед, когда мы проходили по булыжной мостовой. За деревней я сел в седло, Черный Том привычно ухватился за стремя и мы быстро одолели милю дороги, после чего поменялись местами.

Дорога, обсаженная ивами, привела нас в Уиттлси. Рыночная площадь была безлюдна, повсюду разливались тени. Начали появляться редкие огни.

– У меня тут дружок есть, – сказал Том. – Сейчас постучим к нему – и будет у нас место для ночлега, а утром сможем быстро двинуться в путь.

Подняв глаза на колокольню церкви Святой Марии, я сообразил, что проспал вечерний звон – обычно мы слышали здешние колокола далеко на болотах, когда отправлялись ловить угрей или резать тростник. Много раз я прерывал работу, чтобы послушать их…