К далеким голубым горам

Человек в дверях был светловолосый и улыбался, хотя внешний вид его как будто к тому не располагал: кожаный джеркин[15] весь исцарапан и потерт, от рубашки почти ни следа, и на том, и на другом – кровавые пятна. Но в глазах прыгали веселые огоньки.

– Ай-яй-яй! – проговорил он. – Что за счастливый случай! Ты, значит, Барнабас Сэкетт – ну и кучу дьявольских хлопот ты нам доставил!

– Вам? И кому ж это – вам?

– Позволь мне подсесть поближе к огню, тогда я охотно поговорю. Нас тебе нечего опасаться, хоть мы, может, единственные люди в Англии, кто может так сказать. Ну и шум ты поднял, дружище! Еще бы, леса и дороги так и кишат людьми, и все ищут Барнабаса Сэкетта! Что ж ты такого наделал, парень, а? «Драгоценности Короны» спер, так, что ли?

– За вами гонятся? – спросил Том. – Говори, парень!

– Нет. Мы от них оторвались, от этих мошенников проклятых. Но, должен сказать, не очень далеко, потому лучше, чтоб к утру вас тут не было. Они всю страну подняли вас искать.

Он присел на корточки у огня.

– Еще и четырех часов не прошло, как они внезапно ворвались, набросились на нас со своими алебардами и шпагами, некоторые даже с вилами. Ну, затеялась у нас тут веселая драчка, и мы потеряли одного парня, но рассчитались с двумя или тремя, а нескольких ранили. Отогнали их, а после пролезли через дыру в стене старого аббатства и смылись, – он засмеялся с явным удовлетворением. – А они-то думали, что окружили нас, плотно и крепко! Ладно, ты нам скажи, Барнабас, ты и вправду виновен?

Врать не имело никакого смысла.

– Почти год назад, – начал я объяснять, – подвернулся мне гнилой кожаный кошель, в иле на дне Чертовой Канавы, почти у самой Излучины. Внутри было несколько золотых монет. Я их продал.

Светловолосый пристально посмотрел на меня, глаза его чуть прищурились.

– А они думают, ты нашел королевскую казну! А ты и в самом деле нашел? – он попытался поймать мой взгляд.

– Только золотые монеты – и все, и думается мне, что потеряли их в другое время и при других обстоятельствах, – ответил я. – Но они меня запрячут в самую глубокую темницу Ньюгейта и попытаются что-нибудь вытянуть из меня пытками – а у меня совсем другие планы.

Он протянул мне руку:

– Меня зовут Пиммертон Берк, для друзей – просто Пим, а вы, надеюсь, будете в их числе. Боюсь, не могу поручиться, что у моего напарника нет ничего на совести, но он славный парень, просто попал в беду. Его зовут Сэм Коббетт. Ему крепко досталось по башке дубинкой, так с тех пор он малость отупел.

– Отупел? Кто сказал, что я отупел? – заворчал Коббетт. – Я и сейчас не такой тупой, как ты, Пим, хотя, надо признаться, временами голова жутко болит.

Снаружи поднимался ветер. Вот он ворвался в дымоход и взъерошил пламя. Мы подбросили дров и придвинулись поближе. Это были безземельные люди и, наверное, воры. Возможно, разыскиваемые властями. Или, еще хуже, никому не нужные.

Пим казался неплохим человеком, но мне хотелось проверить его.

– Ты знаешь местность в здешней округе?

– Знаю, – он поднял кусок земли с пола. – Видишь? Есть тут одно старое место, ров и земляной вал, вроде крепостного. Недалеко отсюда – миля, может, две мили с ближней стороны деревни.

Я поднялся с места.

– Думаю, мы двинем на запад, – резко сказал я. – И отправимся прямо сейчас.

– Сейчас? – недовольно отозвался Пим.

– Сейчас, – повторил я.

Сэм Коббетт поднял на нас глаза.

– Покинуть такую нору? Снаружи дует, и дождь надвигается. Отправляйтесь, коли есть желание. А мне тут уютно, я здесь останусь.

Пим пожал плечами:

– Ладно, я с вами двину.

Мы вышли и быстро оседлали лошадей. Пим повел нас, но когда мы отъехали всего с полмили, я остановил его.

– А теперь веди к своему земляному валу.

Он пристально посмотрел на меня, потом рассмеялся:

– Да ты, гляжу, не из легковерных!

– Что нет, то нет, – согласился я.

– Ну ладно тогда. Может, так и надо, – сказал он и свернул; теперь ветер с дождем бил нам в лицо, плащи надувались пузырем, тропа под копытами стала скользкой.

Мы выехали к месту, о котором он говорил; невысокие зеленые бугры и деревья покрывали несколько акров. Все вместе мы поднялись к гребню вала и остановились, так что только наши головы высунулись над ним. Пим показал на спускающуюся вниз дорожку, которая уходила, извиваясь между деревьями, – на этой дороге не будет много людей, разве что попадется случайный проезжий.

– От меня было бы больше толку, – сказал он, – если бы я точно знал, куда вы направляетесь.

И я решил рискнуть. Этот человек может помочь мне – он знает здешнюю местность и людей, чего мы о себе сказать не можем.

– Я собираюсь в Новый Свет, – сообщил я. – Англию я люблю, но мое место там, за морями. Поехали со мной, Пим.

– Подумывал я об этом. Вроде соблазнительно, когда все остальное для тебя закрыто и кончилось. Только у меня за душой ничего, кроме силы да смекалки, – ни ремесла, ни земли.

– Страна далекая, – напомнил я, – и опасная.

– Я бы решился, – отозвался он, – хотя мне по нраву пришлось бы чего попроще.

Он помолчал, потом показал рукой: