Just before I go (СИ)

– Вот и чудно, – он явно оживляется, вскакивая со стула, и поправляет легкую рубашку из стопроцентного хлопка.

Мужчина, сообщив миссис Гилман об обеденном перерыве, выходит вместе с Ильей из школы, и Илье кажется, что у него слишком пружинистая походка для человека, который мог бы любить свою работу. Он разворачивается, останавливаясь, и протягивает ему руку.

– Наполеон Соло.

Илья опускает взгляд на протянутую широкую ладонь, на мизинце которой небольшое кольцо с камнем. Илье все больше кажется, что он имеет дело с пижоном. Одно ясно: Наполеон Соло – человек не простой. Подобные ему имеют некий природный магнетизм, который позволяет им задирать нос выше приличного. Удивительно только, какие родственники могут быть у тех, кого ты ненавидишь всю жизнь.

– Илья. Курякин.

Илья не пожимает протянутую ладонь, и ее обладатель, вытянув губы, пожимает плечами, убирая ту в карман.

– Приятно познакомиться, Илья.

В кафе прохладно и пахнет сыростью. И оно расположено на том месте, на котором когда-то была кондитерская, в которой можно было получить конфеты просто так, если понравиться продавщице. Илья ей, судя по всему, никогда не нравился.

Наполеон пьет кофе, перебросив ногу на ногу, и задает дежурные вопросы: кто ты, откуда ты, как твои дела, кем работаешь. Как будто Илья попал на второй допрос. С той лишь разницей, что теперь о его прошлом ни черта не знают.

– Дядя Лайл не такой сварливый, каким может казаться, – выдыхает он, ставя кружку на деревянный стол и поднимая взгляд. – Он, конечно, ворчун тот еще, как и все старики, но бывало и хуже.

– Так где он сейчас? – Илья сидит, сложив руки в замок перед собой, и рассматривает лицо Наполеона. Никаких нависших век, никаких морщин. Нормальный рост и длинные ноги. Небольшие, слегка заостренные уши и ровные зубы. Единственное, что роднит Наполеона и мистера Хаггинсона (точнее, так называемого дядю Лайла), – это горбинка на носу с немного вздернутым кончиком.

– Дома, где же ему еще быть, – Наполеон снова улыбается.

Илье кажется, что он просто не умеет иначе. Как будто ему что-то стягивает затылок, заставляя рот замереть в таком положении.

– Чувствует он себя неважно, но в больницу ложиться отказывается. Мне кажется, он уже немного того, – он водит по кругу пальцем вокруг своего виска и тихо смеется, делая очередной глоток из чашки. – Наверняка знаешь стариков, которые отрицают медицину и все новое, типа это от дьявола. Вот и дядя Лайл таким же стал.

Илья тихо выдыхает. Это должен был быть смешок, но вышло больше похожим на измученный вздох. Печально, что этот ублюдок тронулся умом до того, как Илья его увидел.

– Но я могу его увидеть?

– Любой каприз, как говорится… Шучу. Конечно можешь. Даже сегодня, если подождешь меня с работы.

– И ты не можешь просто сказать мне адрес?

Наполеон снова смеется, и его глаза начинают блестеть. Илье немного не по себе, но этого он не выдает. Старается не выдавать.

– Нет, одного тебя я к нему не подпущу. У тебя какой-то нездоровый интерес. Скажи, он правда в школе был по детишкам?

У Ильи перекосило лицо, отчего Наполеон засмеялся только громче, со звоном поставив кружку на стол.

– Снова шучу. Просто мне самому надо к нему сегодня зайти.

Илья сжимает один кулак в другом и трет костяшки кончиками пальцев. Нет, все-таки Наполеона с Хаггинсоном роднит еще и полоумие.

Тот допивает свой кофе, ставя кружку на стол, и поднимается на ноги, поправляя рукава рубашки.

– Я освобожусь к четырем. Надо помочь прибраться немного, сам видел, в каком состоянии школа.

Илья кивает, оставаясь сидеть за столом. Наполеон хлопает его по плечу, бросая «До встречи», и выходит из кафе. Уже спокойной походкой, не пружинистой. А Илья чувствует, что у него чертовски потные ладони и дрожат руки.

Они встречаются у школы ровно в четыре. И молча идут к парковке, как давно знакомые и уставшие друг от друга люди. Илье не по себе от смены настроения Наполеона, который теперь с солнцезащитными очками на носу выглядит отстраненным от действительности. Тогда Илье думается: в одной ли действительности они оба находятся? Складывается впечатление, что Наполеон, старая стереосистема, запах мяты в салоне автомобиля, – все это двигается и живет отдельно от Ильи. Наполеон такой далекий, будто Илья смотрит на него через повернутый задом-наперед бинокль. Он понятия не имеет, что сказать, и предпочитает не раскрывать рта попусту.

Вообще, у Ильи всегда были проблемы с общением. Илья не раз слышал о том, что каждый человек обязательно находит свою родственную душу, находит того, кто его понимает лучше других. Того, с кем он может делиться секретами. Но такого человека никогда не было. У Ильи не было даже друзей. Даже когда он переехал в Бостон, единственными людьми, с которыми он мог общаться, были его работодатели и коллеги. Ну, и иногда покупатели. Скверно, ничего не скажешь.