Изувеченная плоть

            - На самом деле, этому есть название.

            - Хм?

            - Сексуальное... влечение... к беременным женщинам. Называется "сайсолагния".

            Она покосилась на него.

            - Мне без разницы!

            - Думаю, - произнес он, почти заикаясь, - у нас у всех... есть свои слабости.

            - Ну, да. Согласна. Но если никто никому не причиняет вреда, что тут плохого? - Она опустила взгляд на свой живот, будто почувствовав лицемерие в своих словах. - О, да, знаю, о чем ты думаешь. Я причиняю вред этому ребенку, ну да...

            - Я так не думаю...

            - ... но я не хочу. Сигареты? Бухло? Это не пустяки. Вы, парни, все прекрасно знаете, что я покупаю "крэк" на деньги, которые вы мне даете, верно?

            Хейтон кивнул... но не мог оторвать глаз от ее восхитительной плоти.

            - И я знаю, что то дерьмо, которым я занимаюсь, причиняет вред ребенку. Я не вру. Но ничего не могу с этим поделать. И я не просила помочь мне забеременеть. Я могла сделать аборт. Причем, бесплатно.

            Несмотря на тревогу и нарастающее возбуждение Хейтон спросил:

            - Почему не сделали?

            - Потому что, если б я не забеременела, не было бы и ребенка. Но я забеременела, либо потому что у кого-то из клиентов лопнула резинка, либо я была слишком упоротая, чтобы заставить его ее надеть. И, да, я знаю, что то дерьмо, которым я занимаюсь, причиняет ребенку огромный вред. Но проходит двадцать лет, и ты говоришь ему, "Эй, малец, ты - ребенок шлюхи и ты такой урод, потому что твоя мамаша курила "крэк". Надо было сделать ей аборт? - спросишь ты его. Зуб даю, он скажет, нет.

            Она пожала плечами.

            Это была интересная точка зрения, хотя и нестандартная. Но, по правде говоря, Хейтону было все равно. Он считал, что проблемы других людей - как и их ошибки - его не касаются.

            Что его сейчас действительно волновало, так это похоть, которую разжигало в нем ее присутствие.

            Заметив у нее в глазах слезы, Хейтон пришел в замешательство. Черт! Он наклонился назад и вытащил коробку шоколадных конфет.

            - Давай не будем разговаривать на подобные темы, - предложил он. - Вот, возьмите. Я купил их в аэропорту Даллас Форт-Уэрт.

            При виде названия "Годива" на фольге лицо чирлидерши засияло.

            - Ух, ты, спасибо. Я не ела таких, наверное… целую вечность!

            - Это очень хорошие конфеты, - сказал он и, извинившись, направился в ванную.

            Она была слишком красива. Его предельная мечта. Он надеялся, что она не заметила его дрожи. Успокойся! Он наклонился над раковиной и просто дышал. Сайсолагник? Боже мой! Кто-нибудь слышал такое? Почему я не могу быть просто как все остальные?

            Но он был не такой, как все. Как уже девушка сказала ранее.

            Она не ПРОСИЛА, чтобы ей помогли забеременеть, - мысленно произнес он в зеркало. Но все равно забеременела, и ей никуда от этого не деться.

            Как и мне.

            Еще несколько медленных вдохов и выдохов. Он поплескал холодной водой в лицо. Просто сидеть напротив нее на кровати было сущим мучением. В любой момент он мог разрыдаться, упасть на колени перед ней, сияющей богиней новой темной эры.

            Я - грязный извращенец, - подумал он, снова посмотрев себе в глаза.

            И в этом саморазоблачении была истина...

            Ее образ потянул его назад. На этот раз он сел рядом с ней, его сердце снова учащенно забилось. Чтобы успокоить нервы, он выпил полстакана виски одним глотком.

            - Ты лучше, чем большинство клиентов, - заметила она, расстегивая ему рубашку.

            - Приятно слышать, - выдохнул он. Он хотел, чтобы она была о нем такого мнения. Извращенец, да. Но, по крайней мере, извращенец с хорошими манерами.

            - Многие из них ведут себя поначалу нормально, но как только заводят тебя в номер, проявляют свою истинную натуру.

            Она расстегнуло ему рубашку и принялась гладить ему тело. Наконец, схватила его за руку и положила себе на разбухшую от молока грудь. Хейтон тут же ощутил прилив возбуждения.

            Ее дыхание превратилось в горячий шепот, скрытый за улыбкой.

            - Не стесняйся, потрогай.

            Он так и сделал. Его глаза готовы были закатиться, когда его рука спустилась к горячему, растянутому животу - этому раздутому чуду. Хейтон почувствовал крошечные, таинственные существа, шевелящиеся внутри.

            Он обнимал ее и ласкал, фактически, как ребенок, льнущий к матери. Мысли в голове спутались, уступив место похоти. Да, он - порядочный клиент. В отличие от многих. У нее в багаже наверняка есть немало кошмарных историй. Он пытался проникнуться ее состоянием - наркоманские муки, несомненно, тяжелое, сопряженное с насилием детство, и страх оказаться на этих улицах молодой, беременной и одинокой.

            - Слава богу, - прошептала она, лаская его в ответ. - В моем деле практически никогда нельзя говорить о людях.

            - Насчет меня можешь не беспокоиться, - пообещал он, едва не плача. Когда она принялась расстегивать ему брюки, у него затряслись колени.

            - Все так говорят, - сказала она.

            Что?