Изнанка судьбы

Это было так странно… никогда не целовалась с женщинами. Я вообще целовалась только с Элвином и Рэндольфом. Ну, еще с одним офицером позапрошлым летом, но это было не по-настоящему, поэтому не считается.

Губы Фэй были мягкими-мягкими, а язычок жадным и быстрым. И она пахла клубникой.

— Вот так! — она выпустила меня и взглянула своими удивительными лиловыми глазами в обрамлении длиннющих ресниц. — И еще раз, для закрепления урока.

Это было плохо, греховно и неправильно, но я с удивлением поняла, что отвечаю на ее ласку.

Руки Фэй потянулись распустить шнуровку на лифе, и я мигом протрезвела.

— Не надо.

— Почему? Ты же хочешь, я вижу. Будет приятно.

Я покачала головой и спихнула с себя скрипачку. Перед глазами стояло обнаженное, распаренное тело Фэй, каким я видела его в бане. Мальчишеские узкие бедра, маленькая грудь, острые локти-коленки и серебряное колечко с голубым камушком в пупке.

Только этого не хватало! Меня теперь тянет на женщин? Как вообще возможно что-то делать с женщиной, если ты сама женщина? У меня воображения не хватит представить! И вообще, у меня есть Рэндольф. Точнее, нет, но был…

Палатка сразу показалась слишком тесной, а мысль, чтобы спать под одним одеялом с Фэй, начала пугать до икоты. Больше всего я боялась не того, что она начнет приставать, а что у меня не хватит сил сказать «нет».

— Ну и дурочка, — фыркнула скрипачка. — Мерзни тут одна, я пойду спать к Паоло.

Не знаю, что было сильнее — облегчение или разочарование.

* * *

Фэй не предпринимала больше попыток сблизиться, но и не показывала, что обижена на мой отказ. Я очень скоро поняла, что подобное предложение с ее стороны не было чем-то особенным. Непоседливая полукровка обожала все, связанное с постельными утехами, и постоянно искала случая разнообразить свои вечерние приключения:

— Поаккуратнее с ней, — предупредила Тильда на следующий день. — Не увлекайся. Фэй любит всех и никого.

Я похлопала глазами от ее прямоты и решила не делать вид, что не понимаю, о чем речь:

— Я этим не интересуюсь.

— Зря. Она великолепна в том, что умеет.

Я покраснела и решила не уточнять, опирается ли Тильда на собственный опыт. И так понятно было.

— Зачем ограничиваться кем-то одним, — рассуждала вечером Фэй, укладываясь спать. — Жизнь так коротка, и в ней так много красивых людей. Вот, например, ты, Элисон. Нет, нет, не бойся. Я больше не буду приставать, пока сама не попросишь. Знаешь, это даже по-своему интересно. Мы будем спать в одной постели и целоваться на ночь, но больше ничего. Такого у меня еще не было. Возбуждает!

Она действительно поцеловала меня самым непристойным образом и, отвернувшись, тут же уснула. А я полночи ворочалась, не в силах сбежать от картин, которые подсовывало воображение.

Странности отношений между участниками труппы, как и странности самих гистрионов, на Фэй не заканчивались. Однажды ночью к общему костру вывалился поддатый красавец — смуглый, черноглазый, с длинными волосами, убранными в косу, и поразительно знакомым лицом. Оглядел всех нас, одарил белозубой усмешкой:

— Ну что, монашки. Кто со мной сегодня в кабак и по бабам?

— Я — пас, — сразу откликнулся Зигфрид. — Мне прошлого раза хватило.

— Слабак, — хмыкнул красавчик. — Пить уметь надо.

— Это кто еще слабак? — обиделся силач. — Еще вопрос, кому надо учиться пить. Не помнишь, как я тебя от шестерых отбивал? Лавку сломал, между прочим. За нее заплатить пришлось. А посуды перебили…

Смуглое видение лишь махнуло рукой, говоря, мол, пустяки, житейские мелочи.

— Не будь таким занудой! Шикарно повеселились. Фернанд, ты идешь?

— Пожалуй, попытаю удачи, — кивнул наш Мефисто Великолепный. — Но если никого снять не получится, ты мне дашь.

Я хотела спросить, что именно должен «дать» незнакомец Фернанду, но постеснялась влезать.

— Выкуси, — хохотнуло смуглое видение. — Не для тебя я растил свой цветок.

— Горе ты наше, — тяжело вздохнула Тильда. — Иди уже, не мозоль глаза.

Красавчик вскочил, отвесил всем присутствующим преувеличенный поклон. Потом вдруг взял меня за руку, поцеловал в центр ладони.

— Леди Элисон, — сказал он, пожирая меня до странного знакомыми бархатными глазами в окружении девичьих длинных ресниц. — Вы — самое прекрасное видение, что когда-либо посещало эту юдоль скорби. Не могу выразить, сколь глубоки чувства, что охватывают меня всякий раз при виде вашей несравненной особы. Молю простить мою дер… Ай! — меткий пинок в пятую точку от Тильды уничтожил весь пафос выступления.

— Давай уже! Иди пьянствовать, как собирался, не приставай к девочке, — тон Тильды был суров, но глаза смеялись.

Незнакомец еще раз поклонился, послал мне воздушный поцелуй и испарился под ручку с Фернандом.

— Горюшко наше, — вздохнула фэйри. — Опять ведь избитый приползет, работать не сможет.

— А я люблю, когда он смешной, — голос Фэй был мечтательным. — Такое вытворяет, лапушка.

— Простите, а это кто? — робко спросила я, не понимая, как могло случиться, что за предыдущие пять дней черноглазый красавчик ни разу не попался мне на глаза, и отчего он кажется таким невероятно знакомым.