Изнанка мира

Мужчина покосился в сторону, откуда прозвучал сакраментальный вопрос, и наткнулся на взгляд молодого парня с нашивками лейтенанта. Того самого, что, вовремя повалив на пол, спас его от пулеметной очереди. Муж комендантской дочки был встревожен не меньше самого коменданта. Штурмовая колонна должна была проутюжить галерею, на которой размещался, как его называли, «спальный район». Очевидно, все находившиеся там жители либо убиты, либо попали в плен. Оставалось надеяться, что девушка, которая была дорога обоим мужчинам, была жива. Но в этом случае любимая жена для одного и единственный ребенок для другого сейчас находилась в руках врага.

«Откуда?» Эта мысль раскаленным гвоздем буравила мозг. Комендант наморщил лоб в отчаянной попытке найти рациональное объяснение. Попасть на Комсомольскую-радиальную можно было лишь двумя путями: с кольцевой, через нижнюю заставу, или с поверхности, через гермозатвор. Естественно, оба выхода находились под самой тщательной охраной. Парадокс заключался в том, что ганзейцы не воспользовались ни одним из них. Захватчики появились словно из недр самой станции.

— Саврыгин и Трофимов… Больше некому! — прошипел Калюжный, и в голосе его звучала такая ненависть, что становилось не по себе.

Но тут и коменданта прошиб холодный пот: вот откуда появились ганзейцы! Коридор замуровали очень давно, еще во время первых междоусобных войн между станциями, когда не было ни Ганзы, ни Красной Линии. Причем строили стену с таким расчетом, чтоб при попытке взорвать обвалился весь туннель. По всеобщему убеждению, с этой стороны ждать неприятностей не приходилось, но все-таки там держали пост, на который ставили пенсионеров либо инвалидов. Сегодня там должны были дежурить два безобидных старика-интеллигента. Неужели Ганза подкупила дежурных и те позволили разобрать перегородку, а затем открыли гермоворота? Другого объяснения не находилось.

Скрипнули стиснутые зубы, а кулаки сжались так, что ногти до крови впились в кожу. Коменданта затрясло от ярости и бессильной злобы. Из-за предательства погибла едва ли не половина гарнизона станции, а все гражданские попали в плен. Что потребует Ганза в обмен на их жизни? Мужчину снова затрясло, но в этот раз от ужаса. Дело было вовсе не в том, что выбирать: верность присяге или жизнь дочери. Если он откажется сдаться и ганзейцы начнут убивать заложников, то, вполне вероятно, солдаты восстанут против своего командира. Если же приказать сложить оружие и впустить захватчиков, то его расстреляют, а дочь и зятя выселят на необитаемые станции за пределами Красной Линии как родственников врага народа. Нелепый вопрос, что будет меньшим злом — погибнуть от пули или медленно умирать от радиации и голода, заставил коменданта зажмуриться. Капля пота пробежала по виску и упала на автомат, разбившись о затворную раму. Старый коммунист был готов продать душу дьяволу за возможность третьего варианта, но, к сожалению, не верил в его существование.

— На заставе спрашивают, что им делать, — доложил подбежавший юноша, едва поднимая руку в попытке отдать воинское приветствие.

Запыхавшийся, так как все тридцать метров он преодолевал на пределе своих сил, худой и бледный парнишка выглядел нелепо в солдатской форме, которая оказалась слишком велика для костлявой фигуры. Комендант смотрел отрешенно, как будто слышал слова, но не понял их смысла.

— Сорокин спрашивает, им подниматься на станцию? — более конкретно сформулировал юноша. Взгляд мужчины приобрел осмысленное выражение. Нельзя снимать гарнизон с блокпоста на границе, иначе их просто задавят с двух сторон.

— Нет! — коротко ответил комендант.

Юноша молча кивнул и, едва волоча ноги, двинулся в сторону эскалатора. Но пройдя несколько метров, остановился, словно что-то вспомнил.

— Красные ворота не отвечают. Нет связи… Похоже, кабель оборван.

Лицо коменданта чуть заметно напряглось, а левый глаз задергался. Значит, станция отрезана от Красной ветки!

— Найди добровольца, пусть идет… — обратился было он к Калюжному. — Нет, отставить.

Посылать солдат за помощью бессмысленно: глупо надеяться, что ганзейцы, оборвав кабели связи, не оставили засаду для гонцов. Значит, пройдет несколько часов, пока в центре хватятся, что Комсомольская не отвечает. Пока пошлют людей проверить, в чем дело, пока убедятся, что те не вернулись, пока доложат на Лубянку, пока соберут ударный отряд… Пройдет не меньше суток, прежде чем прибудет подмога. Вряд ли стоит надеяться, что комендант Красных ворот сразу же заподозрит неладное и рискнет выслать своих бойцов. За такое самоуправство легко лишиться кресла начальника.

— А как Сталинская? — безжизненным голосом спросил комендант, подавив волну паники.

— А вот с ними связались, — ответил адъютант. — Будут через пятнадцать минут.