Изнанка

Рысцов поправил повязки на руках и часто поморгал — от неуютного почти кварцевого света глаза дико уставали. Он вспомнил, как они минут сорок назад наткнулись на странное сооружение из новеньких, приятно пахнущих креозотом шпал. Постройка, если это можно так назвать, была диковинная и нерациональная. Множество шпал были сложены друг на друга, образуя как бы стены дома — квадрат со стороной метров десять. Но лежали они не внахлест, как, предположим, кирпичная кладка, а ровненько друг на дружке, и не были ничем скреплены. Соответственно, конструкция получалась крайне неустойчивая и разваливалась уже на пятиметровой высоте. Так строят дети, которые не догадываются по незнанию, что для прочности нужно класть кубики не точно один на другой, а немного в сторону, захватывая соседний… Мало того, вокруг причудливых полуразрушенных руин валялось очень много шпал, словно кто-то очень, очень упорно пытался возвести эти стены, а когда верхние падали — приносил новые и опять старательно складывал одну на другую.

Звуки «ливня» так и доносились сзади, небо так и горело эфемерным оком сверху, билеты так и липли к подошвам… Часов пять прошло с тех пор, как они пошли в сторону сияния…

Шаг за шагом. След в след. Без гарантий. Каждый за какую-то свою — маленькую или большую — правду.

Рысцов был в курсе, почему идет Андрон… Разбитые инвалидной коляской витражи.

Он догадывался, зачем это нужно Альберту Агабековичу… Трансцендентная кривая, уравнение которой в декартовых координатах не является алгебраическим.

Предполагал, отчего так настойчив подполковник… Атавизм долга. Быть может, даже чести.

Валера не знал лишь одного — что сам он ищет в этих запутанных снах? Какой ответ нужен ему? Какой вообще может быть ответ, если не поставлен вопрос? Трудно сказать, доросли мы до ответов или нет. Нам бы научиться для начала правильно спрашивать… Несколько лет успешной работы на С-канале, неплохая карьера, финансовый достаток, отзывчивые люди вокруг, смышленый сын… А потом — падение в раззявленную пасть эса. Долгое, сопровождаемое истошными воплями, абсолютно нетеатральное. Что же произошло? Рассыпалась неустойчивая конструкция из приятно пахнущих шпал? Где-то была пересечена невидимая граница между дозволенным и пока еще запрещенным и процесс вышел из-под контроля?.. Черт подери! Из-под какого, к едрене фене, контроля? Из-под чьего контроля?

Как дети — достаем кубики из красивой коробки, укладываем один на другой. Они падают. А мы достаем новые и опять ставим друг на друга с завидным упрямством и терпением — у нас же их полно.

Целый мир кубиков.

И все же, что он — Рысцов — ищет среди этих то и дело сбивающих с толку тропинок сна, по которым можно плутать целую вечность? Может, дорогу обратно?..

Неожиданно идущий первым Таусонский резко остановился, и все остальные еле успели затормозить, чтобы не вписаться в его могучую голую спину. Валера даже почуял, как душещипательно пахнет ложбинка между лопатками гэбиста. Убийственное амбре: смесь пота, гари и мазута.

— Ну? — недовольно сморщился Андрон.

— Там что-то виднеется, — осторожно отступая в сторону, произнес подполковник. — Смотрите. Нет, так-сяк, не туда… Левее, дрожит что-то между этими двумя холмами.

Все пригляделись, щурясь от назойливого фиолетового света. Какие-то сумбурные переплетения образовывали огромные темные кучи, неровные края которых будто бы шевелились.

— Это не холмы, — сказал Аракелян, и сердце у Рысцова единовременно осеклось, забыв сократиться.

— Изнанники, — страшным голосом прошептал Петровский, трогая набрякшую дулю под глазом.

— Что они делают? — озадаченно поскреб грудь Павел Сергеевич, оставляя на теле мазутные разводы.

— Кто их разберет, — как-то нехотя откликнулся профессор. — Вроде карабкаются друг на друга, наподобие пирамиды…

Рысцову показалось, что Альберт Агабекович наслаждается происходящим, и ему сделалось жутко.

— Профессор, вы что, совсем не боитесь? — с беспокойством спросил он.

— Чего?

— Ну… — Валера даже на миг растерялся. — Вот этого… Их, изнанников.

— Они уже два раза могли нас превратить в высокоразвитую протоплазму, но не сделали этого. Не тронут и в третий раз.

— А мне всегда казалось, — едко вставил Андрон, — что по теории вероятности шансов того, что нас слопают при таких посылках, стало только больше.

— Не думаю, что здесь теория вероятности работает в полную силу. — Профессор зачем-то поглядел на свои подрагивающие волосатые пальцы, перепачканные черной пахучей смесью еще в реке, и обернулся. — Не их надо боятся.

Все прислушались. Звук «ливня» вроде бы немного приблизился. Дробные постукивания стали четче на фоне негромкого гула, источник которого, кстати, пока так и не удалось установить.

— Посмотрите. — Аракелян снова указал на живые холмы. — У меня такое ощущение, словно они к чему-то готовятся.

— И к чему же? — криво усмехнулся Валера. — К оплодотворению гиперсамки?

Альберт Агабекович не отреагировал на его топорный юмор. Лишь пожевал губами и снял с головы рубашечный тюрбан.

— Не изнанников пугаться надо, — наконец сказал он. — А тех, кем напуганы они.