Изменить будущее

При большом выборе организаций распределения я также выбрал Владивостокскую базу тралового и рефрижераторного флота. Всё-таки — знакомые и люди, и порядки, и структура.

Будучи молодым коммунистом, я встал на партийный учёт в парторганизацию и ушёл на пассажирском теплоходе в район промысла. Надо было отрабатывать три года и формировать свою историю. Всё шло своим чередом, как по рельсам, теперь уже точно по «старому сценарию», и я не трепыхался.

* * *

— И всё-таки я не уверена, что его мозг соответствует параметрам, требуемым работе с матрицами. Попробовать, конечно, можно.

— Сколько можно пробовать, Марина Петровна? Ведь нормальные же реакции и адекватное исполнение задач. Практически сто процентное исполнение.

— Мне не нравятся вот эти пики, — Полякова передала ленту энцефалограммы куратору.

— Про эти «пики» вы мне три года талдычите, а он даёт и даёт нужные нам результаты. Никто такие результаты не даёт.

— Вот…

— Что, Марина Петровна, «вот»?! Может быть он за счёт этих пиков и выделяется из всех курсантов.

— Эти пики — сигналы центра самоконтроля и они показывают, что центр работает при полной его блокировке.

— Но так же не бывает, Марина Петровна. Вы мне сами сколько раз говорили это. Мы или блокируем самоконтроль, или нет. Раз он выполняет все поставленные перед ним задачи, значит центр блокируется. Не будет нормальный организм самостоятельно подвергать себя такому риску и боли. Я даже вспоминать это не хочу. Ведь в обычном состоянии его болевые реакции адекватны?

— Адекватны, — вздохнула Полякова. — И с матрицей, адекватны, только…

— Вре-е-мя-я… — Куратор постучал указательным пальцем по часам. — Пора его в полевых условиях прокатать. Готовьте программу.

— Всё будет готово в нужное время. Матрица не храниться долго. К какому сроку? Нам нужно знать дату ввода за месяц.

— Договорились. Готовьте документы о введении объекта в эксплуатацию.

* * *

Плавбаза вернулась на перестой через три месяца и меня отозвали в распоряжение отдела кадров и парткома. Второй механик, к цеху которого я был приписан, матерился шестиэтажным, когда узнал, то придётся остаться на борту.

— Вот, млять, стажёра бог послал! — Ругался Толик Шистеров. — Повезло же…

— Толик, ты извини. Не виноватая я… Хрен их знает, что этим кадрам надо. Я откуплюсь… Ты же знаешь, мне дома делать нечего…

— Без литра коньяка можешь не появляться! — Прорычал Толик и послал меня подальше.

* * *

Военный аэродром Кневичи встретил меня туманом.

— Ждать будем, — буркнул подполковник, оглядывая меня с головы до ног.

Из вещей у меня был самосшитый рюкзак из брезента на молниях и тёплая кожанка, перешитая мной из старого тулупа. Тоже на молнии.

Лётчик пнул мой рюкзак и скривился, не услышав перезвона.

— Не уж то пустой летишь? — Спросил с тоской он.

— Обижаете, товарищ командир.

— А что ж не звякает? — Спросил он, а потом продолжил шёпотом, — разведка?

— Не-е-е… — так же шёпотом сказал я.

— Да похер. Доставай.

Я вскрыл рюкзак и вынул бутылку «Плиски», вставленную в шерстяной носок.

— Грамотно, — оценил подполковник и крикнул: — Витя, а ну ка подгребай. Пассажир угощает. И фужеры захвати.

— У меня есть, — сказал я и вынул сложенные один в другой картонные стаканчики, сделанные из углов молочного пирамидального пакета. Четыре вершины — четыре стакана.

Подполковник взял один и усмехнулся.

— Грамотно… И не поставишь полный.

— А зачем полный ставить? — Спросил я.

Лётчик поднял палец вверх, сказал:

— За туман… — и выпил.

Я тост его не понял, но тоже выпил.

— Витя! — Крикнул ещё раз командир бомбовоза.

— Я за рулём! — Отозвался второй пилот.

— Мы все за рулём.

— Анекдот? — Предложил я. — В тему.

— Давай.

— Одному предлагают выпить, а он отказывается. Его спрашивают: «Почему?», а он говорит: «По трём причинам. Во-первых — за рулём, во-вторых — бросил, в третьих — уже выпил».

Бутылку мы уговорили быстро и скоро взлетели. Командир снова вышел в «пассажирский отсек», показав глазами и пальцами цель выхода.

— Вот заметил уже… Пока, мля, не замахнёшь, хрен «добро» на вылет дают. Подглядывают они, что ли?

— Однозначно, подглядывают, — согласился я.

Глаза мои слипались.

— Ну ладно, спи, разведка. Можешь на мешки с почтой завалиться, только пристегнись к рымам, а то как-то забыли про пассажира и… Только смотри, почта грифованная.

— Да не… Я тут посижу.

— Ну смотри. Пойду, порулю.

* * *

— Задание простое, ни с чем экстремальным не связано. Обычный очень короткий контакт с объектом в очень людном месте. Документы и легенда Британская. Объект — англичанин.

— Так может без «вливания» обойдёмся? — Спросил я.

— А может, без «может» обойдёмся? — Спросил инструктор — молодой парень лет тридцати пяти.

Две недели меня пичкали «периферией», побочными сведениями, для подкрепления легенды. Две недели пичкали «химией» и облучали в резонаторах для закрепления реакций. Через месяц меня выпускали.

Я понимал, почему нельзя обойтись без матриц. Задание не ограничивалось «обычным» контактом. После контакта включалась первая матрица и моё сознание должно было отключиться. Должно было…

Глава тринадцатая