Изгнанник из Спарты

- Дан сбил его с ног, а затем повернулся к нему спиной, чтобы уйти, и в этом была его ошибка. Брим вскочил, как разъяренный медведь, и вонзил нож в спину бедному Дану.

Мы - Акает, Керкион и я, Лаоном, - если тебя это интересует, убили Брима. Затем мы притащили этот увядший цветочек, Халкодона, который присутствовал при всем этом, к нашему полемарху, хотя он и предлагал нам себя для самых разнообразных гнусностей, по-видимому, с его точки зрения, чрезвычайно приятных, если мы его отпустим, и заставили его рассказать все как было. Вот и все. Я пришел сюда, чтобы от своего имени и от имени своих товарищей предложить тебе, как всадник и калокагат, любое удовлетворение, которое ты мог бы от нас потребовать за наше участие в этом деле.

- Удовлетворение? За что? Вы все вели себя самым достойным образом. Я благодарю вас - особенно за то, что вы избавили меня от необходимости убить Брима. А теперь я…

И внезапно, к своему собственному удивлению. Аристон склонил голову и заплакал.

Молодой всадник изумленно посмотрел на него.

- Ты оплакиваешь его? - спросил он. - Человека, который пытался тебя убить?

- Я любил его, - сказал Аристон. - Он был одним из немногих во всем этом жестоком мире, кого я любил. И за это Эринии обрекли его на смерть.

- Но почему? - спросил всадник.

- Потому что я любил его. Потому что он любил меня. И так происходит всегда. А теперь я должен идти.

- Куда? - спросил Лаоном.

- Принести жертвы богам. За его душу. Чтобы она обрела покой. Если, конечно, вообще существует нечто подобное.

- Подобное чему, мой господин?

- Душе. И богам, которым нужно приносить жертвы. И даже покою, - сказал Аристон и, откланявшись, оставил его одного.

Рано утром Хрисея вошла в его спальню. Ее лицо было серым от изнеможения. Ее фиолетового цвета губы распухли и потрескались. На ее плечах были глубокие царапины от ногтей, а на горле голубым полумесяцем красовались следы от зубов. И от нее воняло. Воняло потом, мужским потом,

перемешанным с ее собственным. И другими запахами мужских утех. Ее руки были спрятаны за спиной. Она что-то держала. Наверное, нож. Аристон не пошевелился. У него больше не было желания даже защищать свою жизнь.

Он просто смотрел на нее. Он ничего не сказал. Говорить было нечего. Не было слов, которые они могли бы сказать друг другу. Ни в эту минуту. Ни когда-либо еще.

- Алкивиад? - наконец произнес он.

Она тупо кивнула.

Он продолжал смотреть на нее, пока она не начала трястись всем телом; казалось, что эта безумная дрожь никогда не кончится.

- Над могилой твоего брата, - сказал он. И тогца она внезапно упала перед ним на колени, протягивая ему ужасающего вида плеть со множеством ременных хвостов, каждый из которых оканчивался свинцовым наконечником. Такими плетями пользовались, когда нужно было до смерти запороть раба за такие преступления, как надругательство над афинской гражданкой или над мальчиком из знатной семьи.

- Возьми ее, - сказала она. - Бей меня. До смерти. Я все равно умру, но я не хочу легкой смерти, Аристон. Я обещаю тебе, что буду кричать только тогда, когда боль будет уж совершенно невыносимой… Прошу тебя, мой господин!

- Нет, - сказал Аристон.

- Ты хочешь, чтобы я приказала это сделать рабам моего брата? Или чтобы я надругалась над священными таинствами и попала в руки мастеров пыток? Ибо теперь мне недостаточно просто умереть. Я по собственному опыту знаю, как это легко и просто. Мне нужна именно такая смерть. Аристон. Я хочу пройти через этот кровавый кошмар. Я хочу умереть, захлебываясь своим криком. Может быть, тогда я смогу простить себя. Может быть, боги…

- Их нет, - сказал Аристон. - Они не существуют. Есть только Эринии.

- Я пришла в его дом, - продолжала она, как бы не слыша его слов. - Я подкупила раба, чтобы он впустил меня. Я вошла в его спальню. Разделась…

- Замолчи! - сказал Аристон.

- Забралась в его постель. Его не было дома. Прошло несколько часов, прежде чем он появился. Он был пьян. Он спросил: “Кто ты, мышонок?” Я ничего ему не сказала. Я… мы…

- Я сказал, замолчи! - крикнул Аристон.

- Потом я сказала ему, что я твоя жена. Он с ужасом посмотрел на меня. Спросил: “Зачем?” Я и это рассказала ему. То есть, зачем я это сделала. Он сказал: “Безумная, ты навлекла на меня гнев богов! Теперь мне никогда и ни в чем не будет удачи!” Затем он рассказал мне, как и от чьей руки погиб Данай. Как благородно ты вел себя. Как ты рисковал жизнью, чтобы не убивать Дана. Я видела, что он не лжет. Я схватила его меч и приставила острие к своему горлу. Он даже не попытался отобрать его. Он только сказал: “Не здесь. Я не хочу, чтобы ты вновь запачкала мои простыни грязью, что исходит от тебя. Иначе мне придется сжечь их. Уходи. Сделай это там, снаружи, в сточной канаве, где и должны подыхать взбесившиеся развратные мегеры вроде тебя”. Аристон, прошу тебя, убей меня. Забей меня до смерти. Молю тебя, пожалуйста.