Изгнанник из Спарты

И ничто не могло заставить его изменить это решение. Он продал все свои мастерские - за исключением той, что он еще до того подарил Орхомену и Хрисее вместе со своим прежним домом в качестве приданого, ибо он решительно потребовал от них узаконить их отношения и даже употребил то влияние, чтоонимелнаФрасибула,длятого, чтобы Орхомен получил то самое гражданство, от которого он сам когда-то отказался, - и приобрел участок земли в Беотии, в прелестном местечке неподалеку от Фив. И там он прожил много лет с женой и детьми в мире, любви и уважении до самой глубокой старости.

И в один прекрасный день, когда он был уже старше, чем Сократ в день своей смерти, его волосы белее снегов на вершине горы Тайгет и даже его внуки уже почти достигли совершеннолетия, Клеотера вышла в сад и увидела, что

Аристон медленно, с трудом что-то пишет на листе пергамента.

- Что ты пишешь, любовь моя? - спросила она.

- Историю жизни и смерти Сократа, - ответил Аристон.

- Но ведь Ксенофонт уже писал об этом, и Платон тоже, - возразила Клеотера.

Старик погладил свою белоснежную бороду и улыбнулся.

- Они не поняли его, - сказал он. - Ибо никто из них не знал его так, как я.

И он снова склонился над столом и продолжил работу. Но боги не были милосердны. И кроме маленького клочка пергамента размером менее четырех квадратных сантиметров, на котором можно прочесть лишь слова:

От этого труда до нас ничего не дошло.