Избранное. Том 2

— Ждал тебя вчера весь вечер, ты не приехал, вот я и решил разузнать, что с тобой. — Махаматджан похлопал коня по шее, успокаивая его. — Вот он, мой умница, домчал меня к тебе. — Потом повернулся к другу. — И где ты только бродишь, везде я тебя искал, никто не знает.

— Да, я, Махаматджан, набегался…

— Наконец решил: если и хромой Хашим не знает, то уж и сам черт не ведает, где ты.

— Вот это ты правильно решил, я, видишь, тоже надумал нашего друга Хашима побеспокоить.

Приятели рассмеялись. Хашим молчал, проклиная обоих в душе на чем свет стоит.

— Ты что, Хашим, в дом не приглашаешь, я устал, чаю хочу…

— Потерпи, друг, есть срочное дело, — сказал Гани, а потом обернулся к Хашиму. — Ну, ты веди!

* * *

Совсем молодой и неопытной, еще только открывавшей глаза на жизнь Чолпан выпало на долю тяжелое испытание. Дед Нусрат был для нее единственной опорой, он давно заменил ей родителей. На первых порах после его ареста девушка совсем потеряла голову, испытывая ужас беспомощности. Однако дед всегда учил ее быть готовой к любой напасти, стойко выносить все беды. И Чолпан все же сумела взять себя в руки.

Когда черики, заковав в кандалы Нусрата, повели его со двора, девушка кинулась ему на шею с громким криком: «Не отдам дедушку, не отдам!»

Дед сказал ей тогда: «Не плачь, дочка, не показывай своих слез врагу». И у нее нашлись силы не выдать своего отчаяния. Но оно было беспредельным. Чем она могла помочь деду, слабая и беспомощная?

С тех пор Чолпан не знала спокойного сна. И сегодняшней ночью она не ложилась — сидела, думала о деде, вспоминала их тихую жизнь на бахче. И вдруг ей припомнился день, когда у них на бахче появился тот могучий джигит. «О, если бы Гани-ака был рядом со мной!» — прошептала она и испугалась, будто ее кто-нибудь мог подслушать. И тут раздался стук в калитку.

— Дочка, это, наверно, дядя пришел, иди открой…

Девушка побежала к воротам:

— Кто там?

— Я!

Когда девушка услышала этот голос, ей показалось, что у нее на мгновение остановилось сердце. Словно пораженная громом, она отступила на несколько шагов назад. «Это он, он…»

Гани тоже узнал ее голос. И понял, как она напугана. Батур ругал себя за то, что пришел в такой поздний час, но что теперь можно было исправить.

— Чолпан, почему не открываешь? — снова раздался голос из дома.

Девушка неловко оттянула засов, приоткрыла калитку и метнулась в дом.

— Что случилось, дочка, ты чем-то напугана? — спросила тетя.

— К нам гости… гости пришли, — только к смогла выговорить девушка.

— Гости? Какие еще гости среди ночи, — недовольно проворчала пожилая женщина и пошла во двор, но, увидев там здоровенного мужчину, закричала и отступила назад.

«Не бойся, тетя, это Гани-ака», — хотелось сказать Чолпан, но она не осмелилась.

— Не тревожьтесь, тетушка, я свой. Мне нужно поговорить с дядей Якупом.

— Его нет дома, приходите завтра утром, — сказала женщина.

— До утра я не могу в городе задерживаться.

— Почему? — Чолпан сама не заметила, как у нее вырвался этот вопрос. Ей было необходимо поговорить с джигитом, пожаловаться ему, найти у него поддержку. Неужели он уйдет, не встретившись с ней, не узнав, как ее дела?

— Я хотел узнать, что с Нусрат-халпатом и помочь ему, если это окажется в моих силах, — сказал Гани. Он понимал, что его слушает и Чолпан.

Услышав его, девушка пришла в себя и негромко сказала тете: «Надо бы в дом пригласить, неудобно». Тетя так и сделала, впрочем, не очень довольным тоном — этот ночной приход ее встревожил.

Гани вошел в комнату и краешком глаза посмотрел на девушку. Сердце у него облилось кровью — такой измученный вид был у Чолпан. От горя и невзгод, выпавших на ее долю, девушка, казалось, потускнела и выцвела.

— Чолпан, гость, наверно, устал с дороги, приготовь чаю.

— Нет, спасибо, не надо беспокоиться, — торопливо ответил Гани.

— Муж ушел к Давуру-тунчи, посоветоваться с ним…

— К Давуру-тунчи? — переспросил Гани.

— Да, думает написать начальству письмо по-китайски, может, это облегчит участь Нусрата, уменьшит его вину.

— Вину? Какая может быть вина у такого человека, как Нусрат-халпат? Его же посадили ни за что!

В комнате установилась тяжелая тишина. Пришедший выразить сочувствие девушке джигит сидел, не находя слов, и от этого страшно мучился. Что за странности? Гани никогда не лез в карман за словом, но при виде Чолпан он делался сам не свой, язык отказывался ему подчиняться. Да и что было говорить? Нет у него сейчас возможности освободить Нусрата, который упрятан в тюрьме за семью запорами. Ведь и сам Гани может попасть в руки врагов, если не укроется понадежнее…

А Чолпан верила в то, что Гани защитит ее деда и ее саму, она верила в него как в непобедимого героя из сказки. И подавленное молчание его вызвало у девушки разочарование и боль. Гани почувствовал это и произнес:

— Мы сделаем все, чтобы вызволить Нусрат-халпата из тюрьмы!

— Да поможет вам аллах, сынок.

— Я буду вас проведывать, сестричка, — впервые обратился прямо к Чолпан Гани. Он много хотел сказать ей, но не смел…