В мае ходил к нашим кадетам в кадетский корпус. Проходя через сад, я остановился у беседки, на которой прочёл надпись: «Сей памятник на месте отдохновения Петра I, сооружённый по повелению Александра I». Я долго стоял и смотрел на то место, на которое ступала нога Петра Великого, историю которого я прочитал недавно. Моё воображение унесло меня в давно прошедшее время, и мимо меня прошли Меншиков, Лефорт, Шереметев и другие.
5 июля, по случаю именин Сергея, мы, дворовые, сидели во дворе и пили чай и пиво. Мимо нас прошёл Иван Васильевич Самарин, поклонился, крикнул: «Пируете!» — и дал Сергею тридцать копеек. Хотя он и бывший дворовый, но какой он умный и знающий. Недавно меня посылал к нему П. А. Дружинин передать ему тетрадь для просмотра его комедии. На другой день Самарин возвратил тетрадь и прислал Дружинину записку следующего содержания: «С удовольствием прочитал и нашёл много интересного, много мыслей, но жаль, что в сценическом отношении неудовлетворительна и требует много переделок».
17 августа 1856 года был торжественный въезд Императора в Москву, 23-го герольды объявили о дне коронования, и 27-го совершилась коронация. 4 сентября был обед от купечества в манеже, и 8 сентября был обед для народа на Ходынке. Приготовлены были целые бараны жареные, гуси и проч. и много водки. Так как был сильный дождь, я не пошел. От ходивших слышал, что давка и свалка была невообразимая, ещё до приезда Государя все растащили. Кому достались куски, рассказывали, что всё было тухлое. Сейчас же пошли толки, что граф Закревский потому и допустил моментально всё расхватать, что узнал о недоброкачественности угощения.
18 сентября Государь был на балу у французского посла, графа Морни. Так как в квартире его, в доме Римского-Корсакова, у Страстного монастыря, зал был не особенно велик, он был увеличен временной пристройкой во дворе. Стены были обтянуты шёлковой материей и убраны цветами. Внутри было множество тропических растений. Снаружи весь дом был роскошно иллюминирован. Как я был доволен, что мне удалось попасть на иллюминацию и фейерверк у Лефортовского дворца. Со стороны поля был приготовлен фейерверк в виде Триумфальных ворот, Нарвских ворот, памятника Сусанина и прочее. Тут же стояли мельницы, деревня и разные фигуры. Вечером, когда уже было темно, издалека послышалось громкое «ура» и заблистали бенгальские огни, сопровождавшие Государя. С крыши дворца из слухового окна полились на площадь лучи электрического солнца. Говорили, что артиллерийский генерал сжигал алмаз, стоящий десять тысяч рублей. Вся площадь огласилась потрясающим «ура», и заиграла музыка.
Государь с государынею вышли на балкон. Государыня сама поднесла огонь к проволоке, по ней полетела птичка к кусту, который весь вспыхнул. От куста по фосфорным ниткам побежал огонь в разные стороны, и в пять минут вся огромная площадь была иллюминована великолепно. Музыка была необыкновенная. Играли тысяча музыкантов и пели тысяча певчих. От капельмейстера шли проводы к пушкам и колоколам, и время от времени палили пушки и звонили колокола. В это время стали разрываться с треском над головами ракеты и бураки и один за другим сгорать разные ворота, памятники и фигуры. Земля дрожала. Слышались крики и истерические взвизгивания барынь. Многие из них падали в обморок. Впечатление было громадное, но пришлось простоять четыре часа и потом идти пешком семь вёрст, и потому устал неимоверно…
Наступил октябрь, и барыня увеличила оброк. Велела написать в варнавинское имение о присылке трёх пудов мёду и ста пар рябчиков и в юрьевецкое о присылке трёхсот аршин холста и белых грибов и малины сушёной — пуд. Хочет также барыня продать дом, за который назначила цену двенадцать тысяч рублей. Приходил комиссионер, поговорил о продаже дома и стащил из буфета серебряные ложки.
Наступает конец года. Мне приходит на мысль, что, пока я любовался и восхищался парадами и иллюминациями, люди сумели нажить деньги. Знакомый официант, который на своём веку не прочёл ни одной книги, покупал во время коронации от придворных лакеев вино и перепродавал их по двойным ценам. Торговец Кочетков поставил ко двору матрацы и нажил сорок тысяч. Припомнился мне и санкт-петербургский портной Кочетов, который после смерти Императора Николая I скупил все траурные материи и нажил большие деньги. Я же сижу без денег.
Барыня ходит расстроенная. Она не желает, чтобы Александр Петрович женился на бедной девушке Русановой, и не дала согласия на этот брак.
11
Продали дом Кочеткову за дешёвую цену, всего за десять тысяч. Квартиру наняли у Локошникова, на Тверской улице, за пятьсот семьдесят рублей в год. Не успели переехать на новую квартиру, как стало бывать много гостей. Все постоянно твердят, что крестьян отпустят на волю.