Из глубины

— Ваша подача, — сказал он, бросая мяч Ашеру.

Ашер поймал мяч, но подавать не стал.

— Ну а как там Уайт?

— Он все еще на седативах. Коктейль из халдола и атавана. Против психоза и против тревожности.

— Я слышал, вы использовали весьма оригинальный способ уговорить его. Бишоп что-то говорила про стриптиз.

Крейн слабо улыбнулся.

— Человека в таком остром состоянии можно отвлечь, если его шокировать. Я сделал то, чего он никак не ожидал. И выиграл немного времени.

— У вас есть предположения, что с ним произошло?

— Корбетт сейчас составляет полный психологический портрет — насколько позволяет состояние пациента. Но диагноз мы пока поставить не можем. И это странно. Уайт совершенно адекватно разговаривает, даже несмотря на успокоительное. Но совсем недавно он был весь какой-то взвинченный и реагировал только на внутренние стимулы.

— То есть?

— Он был неуправляем, видел галлюцинации. А теперь забыл об этом. Не помнит даже тех жутких звуков, из-за которых с ним такое случилось. Свидетели и друзья говорят, что накануне замечали кое-какие странности, ведь обычно он был сдержанным. В анамнезе Уайта никаких психических расстройств нет. Думаю, вы и сами это знаете. — Крейн помолчал. — Я считаю, его надо вывозить со станции.

Ашер покачал головой.

— Увы…

— Если не ради Уайта, то ради меня. Мне уже надоели коммандер Королис и его подчиненные. Они день и ночь в палате, караулят Уайта, чтобы он не сказал, чего не следует. Например, где на исследовательской станции можно взять брикет пластида.

— Боюсь, ничего тут сделать не могу. Как только вы выпишете Уайта, мне придется запереть его в комнате. Только тогда Королис отстанет.

Крейну показалось, что Ашер говорит с какой-то горечью. Ему не приходило в голову, что и руководитель научного отдела тоже страдает от пресса секретности на «Глубоководном шторме».

Он догадался, что Ашер только что дал ему намек — вряд ли у него будет другая возможность сказать то, что нужно.

«Пора», — подумал Крейн. И набрал воздуха в грудь.

— Кажется, я начал наконец понимать, — заговорил он.

Ашер, который смотрел на мячик в своей руке, поднял взгляд:

— Что?

— Зачем я здесь.

— Это ясно. Вы здесь для того, чтобы решить наши медицинские проблемы.

— Нет. Я хочу сказать: почему выбрали именно меня.

Начальник отдела научных исследований смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Видите ли, сначала я не знал, что и думать. Я ведь не пульмонолог, не гематолог. Если бы рабочие страдали от кессонной болезни, то зачем приглашать меня? Но оказывается, что дело тут не только в этом.

— Вы так думаете?

— Я уверен. Получается, что в атмосфере станции нет ничего необычного или странного.

Ашер продолжал смотреть на него, но ничего не говорил. Крейн, глядя ему в лицо, спросил себя, не напрасно ли он затеял этот разговор. Но теперь, начав, надо выкладывать все.

— Я поместил одного из пациентов с ишемией в гипербарическую камеру, — продолжал он. — И знаете, что обнаружил?

Ашер по-прежнему не отвечал.

— Я обнаружил, что она ничуть не помогает. Но это еще не все. По датчикам камеры, атмосферное давление в норме — как внутри, так и снаружи. — Крейн выдержал паузу. — Значит, все эти разговоры о повышенном давлении, об особом составе воздуха — просто для отвода глаз?

Ашер стал разглядывать мячик.

— Да, — сказал он, помолчав. — И очень важно, чтобы вы ни с кем этой информацией не делились.

— Конечно. Но почему?

Ашер бросил мячик об пол, поймал и задумчиво стиснул в руке.

— Нам нужно было объяснить, почему никто не может сразу покинуть станцию.

— Значит, все эти разговоры об атмосфере, о долгом процессе акклиматизации и еще более долгой реабилитации — лишь отличная дезинформация?

Ашер еще раз кинул мячик об пол и зашвырнул в угол. Больше можно было не притворяться, что они играют.

— Все эти камеры, в которых мне пришлось сидеть, — имитация?

— Нет, они настоящие. Это рабочие декомпрессионные камеры. Просто все приспособления в них сейчас отключены. — Он бросил взгляд на Крейна. — Так вы говорили, что поняли, зачем вас пригласили.

Крейн сглотнул.

— Увидев показания гипербарической камеры, я сложил наконец два и два. Для того же, чем я занимался во время «Бури в пустыне»?

— Да, а кроме того, вы знаете, что случилось с подводной лодкой «Спектр».

Крейн с удивлением посмотрел на него.

— Вам и это известно?

— Нет. Информация по-прежнему засекречена. Но адмирал Спартан знает. Ваши навыки диагноста, опыт работы с… со странными медицинскими ситуациями в очень тяжелых обстоятельствах — вот ваши настоящие плюсы. И раз из соображений безопасности Спартан согласился пустить на станцию только одного человека, то вы стали самой лучшей кандидатурой.

— Вот, опять секретность! Я никак не могу понять одну вещь…

Ашер вопросительно на него посмотрел.