Из глубины

Мужчина за столом встал.

— Et cum spiritu tuo.^[6]

— Пожалуйста, сидите. Вот еще рукописи, которые вы просили.

— Вы очень любезны.

— Мы только рады. Нынче, увы, ученые навещают нас очень редко. Похоже, мирские блага теперь ценятся выше, чем просвещенный разум.

Мужчина улыбнулся.

— Или поиски истины.

— Что часто одно и то же. Хорошо сказано. — Монах достал из складок сутаны мягкую тряпицу и любовно протер старые книги. — Вас зовут Логан? Доктор Джереми Логан, профессор средневековой истории в Йеле?

Гость посмотрел на него.

— Да, я доктор Логан. Но сейчас в академическом отпуске.

— Сын мой, не бойтесь, я не шпионю за вами. Я — отец Бронвин, настоятель Гримуолд-Касла. — Вздохнув, монах сел у дальнего конца стола. — Во многих смыслах это тяжелая работа. Вы, наверное, думаете, что такой старый монастырь, как этот, не страдает от внутренней волокиты и мелких дрязг. Но, сказать по правде, дело обстоит наоборот. Мы находимся так далеко от центра, жизнь наша проста и скромна, а новые послушники появляются у наших ворот крайне редко. Сейчас здесь меньше половины от того числа насельников, что было еще пятьдесят лет назад. — Он опять вздохнул. — Но есть в моем положении и утешительные стороны. Например, я руковожу всеми библиотечными и библиографическими делами, поскольку, как вы знаете, собрание Гримуолд-Касла остается нашей единственной и самой главной ценностью — прости, Боже, мою страсть.

Человек по имени Логан едва заметно улыбнулся.

— И я, конечно, в курсе всех приездов и отъездов из нашего монастыря, особенно если дело касается столь высокочтимых посетителей, как вы. Ваши рекомендательные письма произвели глубокое впечатление.

Доктор Логан склонил голову.

— Я не мог не заметить, что к вашей заявке на посещение нашей библиотеки был приложен план путешествия.

— Да, это я проглядел. Я занимался исследованиями в Оксфорде, и мне пришлось поспешно уехать. Боюсь, бумаги перепутались. Я вовсе не хотел хвастаться.

— Конечно. Я не это имел в виду. Но я не мог не удивиться, узнав, сколько разных мест вы посетили за свой короткий отпуск. Как я помню, это Сент-Уорвикс-Тауэр в Ньюфаундленде?

— Да, это к югу от Баттл-Харбор, на побережье.

— А потом вторая остановка. Аббатство Рот.

Доктор Логан кивнул еще раз.

— О нем я тоже слышал. Мыс Фарвел, Гренландия. Расположено почти так же уединенно, как и мы.

— Но их библиотека — древняя и очень большая — посвящена в основном местной истории.

— Еще бы. — Настоятель склонился над столом. — Надеюсь, вы простите мне мою невоспитанность, доктор Логан, — как я уже говорил, у нас в последнее время бывает столь мало гостей, что я, увы, подрастерял навыки светского поведения. Но видите ли, больше всего в ваших поездках меня удивляет, сколько времени вы отвели на каждую. Все места обладают богатыми библиотеками, которые вознаградят за недели трудов. И любое требует изрядного времени и денег, чтобы до него добраться. Однако, судя по вашему плану, сегодня лишь третий день вашей поездки. Что вы ищете, доктор Логан, что заставляет вас передвигаться с такой скоростью и вынуждает вас на такие траты сил и денег?

Доктор Логан глянул на монаха. Потом кашлянул, чтобы прочистить горло, и посмотрел на стол.

— Как я уже говорил, отец Бронвин, маршрут путешествия оказался среди рекомендательных писем по чистому недосмотру с моей стороны.

Отец Бронвин отодвинулся от стола.

— Да, конечно. Я любопытный старик и вовсе не хотел ничего у вас выведывать. — Сняв очки, он краем сутаны протер стекла и снова надел очки на нос. Потом положил руку на переплетенные в телячью кожу тома, принесенные им в зал. — Вот книги, которые вы просили. «Светские истории» магистра Битона, появившиеся примерно в тысяча четыреста сорок восьмом году, «Хроники» Колкахуна, вышедшие на сто лет позднее, и, конечно, «Полиграфия» Тритемиуса.

Произнеся последнее название, настоятель слегка вздрогнул.

— Благодарю вас, святой отец, — сказал доктор Логан, кивая и провожая взглядом уходящего настоятеля.

Через час пришел монах-библиотекарь, забрал рукописи и книги и получил письменную заявку Логана на другие. Через несколько минут он вернулся, неся стопку старых томов, и бережно опустил их на хрустящий холст.