Из Астраханской губернии

О, несчастный козакъ! онъ, я думаю, читалъ новйшія географіи, въ которыхъ объясняютъ, что вся Средняя Азія лежитъ въ Европ, и, по простот своей, поврилъ этимъ ученымъ составителямъ пространныхъ и краткихъ географій.

— Что локомотивъ долго нейдетъ? спросилъ помощникъ начальника волжско-донской желзной дороги, сидвшій въ первоклассномъ отдленіи нашего вагона.

— Не могу знать! отвчалъ кондукторъ, котораго спрашивалъ начальникъ.

— Узнать!

— Что нибудь да сдлалось съ машиной, заговорили въ нашемъ отдленіи.

— Что нибудь плохое!…

— Не было бъ бды!

— Машина съ рельсовъ сошла, донесъ начальнику запыхавшійся кондукторъ.

— Что?

— Рельсы разъхались!

— Какъ?

— Рельсы раздвинулись, машина и сла, пояснялъ прибжавшій кондукторъ.

Вы видали, вроятно, какъ маленькихъ дтей сажаютъ верхомъ на колни и качаютъ; дти воображаютъ, что они верхомъ дутъ, качающій ребенка приговариваетъ: „халъ-халъ мужикъ!… халъ-халъ мужикъ!… халъ… да и провалися!“ Съ послдними словами качающій раздвигаетъ ноги, и ребенокъ проваливается дйствительно. Желзная дорога съ нами сдлала то же самое; мы хали-хали!… хали-хали… Рельсы раздвинулись, мы и провалились!…

Вы не удивляйтесь этому случаю… да кто и не случай — кто обычай: въ Калачъ халъ помощникъ начальника дороги, съ нимъ то же случилось… Или ужь это счастье такое плохое, что, какъ онъ ни подетъ, непремнно съ нимъ что-нибудь да случится?!…

— Дали по телеграфу знать въ Царицынъ, что здсь остановка, сказалъ намъ кондукторъ.

— Для чего?

— А чтобъ такъ, въ Царицын, знали, что остановка, чтобъ еще позда не пускали.

— Долго мы здсь простоимъ? спросили козаки стоявшаго у нашего вагона кондуктора.

— Сейчасъ справятъ!

Вс пошли смотрть, какъ машина сла, какъ ее подымать будутъ: я остался въ вагон.

— Сколько народу сбили въ машин! объявили пришедшіе отъ машины оставшимся въ вагон. — Сколько народу сбили, и, батюшки мои!…

— Просто страсть!

— А все толку нтъ!

— Нтъ толку?

— Ни рожна не додлаютъ!

— Отчего жь такъ?

— Да ты взгляни на машину-то! Вдь въ машин этой пудовъ тысяча будетъ…

— Больше будетъ…

— Взять-то не сподручно…

— Ничего не подлаешь…

Толпа народу безпрерывно мнялась: одни уходили посмотрть на машину, другіе — возвращались съ новыми соображеніями и съ новыми извстіями.

— Самъ начальникъ на машину пришелъ, говорилъ одинъ возвратившійся.

— Еще народу пригнали.

— Слава Богу!…

— Чего Слава-Богу?…

— Скорй машину поднимутъ, скоре опять подемъ, скорй въ Царицын будемъ.

— Скоро будемъ!…

— А что?

— Машину же поднимешь народомъ: сколько хочешь сгоняй, руками не поднимешь.

— Какъ же быть!

— Какъ быть? — ждать!…

— Придется ждать…

— Чего же ждать будемъ, мой родной? спрашивала пожилая козачка-пассажирка.

— Какъ-нибудь поднимутъ машину, утшая козачку:- не вкъ же здсь ей стоять.

— Сейчасъ дали знать по телеграфу въ Царицинъ и Калачъ: пріхали бъ на подмогу.

Ждемъ часъ, ждемъ другой, третій: ни изъ Царицына, ни изъ Калача машинъ нтъ.

— Скоро машина изъ Царицына прідетъ? спрашиваютъ пассажиры у кондуктора.

— Скоро.

Идетъ другой кондукторъ.

— Скоро изъ Царицына машина?

— Не скоро.

— Что такъ?

— Изъ Царицына похала машина съ инструментами, да паровъ же хватило, назадъ вернулись.

— Такъ долю еще?

— Долю: пока пары разведутъ, пока то, пока другое; времени-то много уйдетъ.

Въ самомъ дл, намъ пришлось-таки пождать: мы должны были пріхать въ четыре часа, но за подниманіемъ машины руками, за возвращеніемъ позда съ инструментами, за недостаткомъ паровъ, мы едва-едва поспли въ Царицынъ въ одиннадцатому часу. Простой народъ-пассажиры были крайне недовольны скрытностію прислуги.

— Сказали бы, что столько прождемъ, говорилъ одинъ, глядишь, кто и пшкомъ бы ушелъ.

— Всего двнадцать верстъ.

— Пшкомъ давно бъ такъ, въ Царицын, быть, шумли третьеклассные пассажиры.

— Какъ не быть!

Какъ всему бываетъ конецъ, то и нашему ожиданію пришелъ конецъ: привезли инструменты, подняли машину; насъ перегнали ночью (было очень темно) на прибывшій поздъ, стоявшій отъ нашего въ нсколькихъ десяткахъ саженяхъ, и мы похали.

— Для чего насъ перегнали въ другой вагонъ? спрашивая любопытные кондукторовъ.

— Надо было! отвчалъ кондукторъ:- такъ машина стала, что ни въ задъ ни впередъ прозда не было, ни въ Царицынъ, ни въ Калачъ: стой на одномъ мст.

Наконецъ мы двинулись; разговоръ, разумется, начался о желзной дорог.

— Не случилось бы еще чего? спрашивала женщина-козачка, сильно оробвшая.

— Спаси Господи!…

— Долю и до бды!.

— На этой дорог и до бды недалеко, заговорилъ, какъ видно, бывалый козакъ:- а на другихъ прочихъ, о бдахъ, почитай, и не слышно!… Вотъ возьми чугунку изъ Москвы въ Питеръ: такъ и разговоровъ такихъ нтъ.

— А вы зжали такъ?

— Сколько разъ.

— Ну, а здсь дло другое, сказалъ козакъ-зеленая-шуба:- здсь, что ни поздъ, то бда.

— Срамъ сказать! продолжилъ бывалый:- начальникъ самъ только осмотрлъ дорогу, а черезъ пять минутъ — машина сла!… Чего жь смотрть онъ здилъ?