Ивановна, или Девица из Москвы

Но хотя у меня и нет сомнений относительно судьбы барона Молдовани, и я считаю, было бы жестоко с моей стороны обманывать тебя в такой ужасный момент, все-таки я ни в коем случае не могу и помыслить, чтобы ты приняла монашеской образ жизни, на что ты намекаешь. Вполне естественно, что истомленный человек ищет покоя, и я понимаю, что все те, кого мир ожесточил в молодости, считают, что легче покинуть этот мир, умерев либо уединившись, чем подвергаться испытаниям многие годы. Ибо чем дольше мы живем, тем более привязываемся к тому самому миру, в котором нам досталось столько горестей. И наблюдения полностью доказывают этот факт, что, следовательно, оправдывает мое сопротивление твоим намерениям.

Нигде еще мудрость наших законов не была так явлена, как в недопущении пострига молодых женщин. И хотя вполне можно представить это ограничение бесполезным до определенного времени, я все-таки убеждена, что многие, кто поступает так, делают это скорее из боязни осмеяния перемены в их настроении, нежели из твердого стремления к избранному ими уединению. Вероятно, в молодости горе ощущается острее, чем в любой другой период нашей жизни. Но молодости присуща и способность быстро оправляться от удара. Потому немного терпения — вот что даст возможность молодым вернуть себе способность радоваться, способность, которая в дни уныния кажется ушедшей навеки. И такому терпению учит религия в миру так же, как и в стенах монастыря, и, несомненно, в лучших целях, так как жизнь ушедшего в монастырь никогда не будет столь во многом полезна, как та, что охватывает гораздо больший и вместе с тем более тесный круг общения.

Почти невозможно любой молодой особе, которая жила в обществе, чувства которой проявлялись, а сердце излучало тепло и доброжелательность, так отделить себя от знакомого ей мира, от любимых друзей, чтобы стать скромной тихой личностью, пригодной лишь для исполнения однообразных, хотя и интересных обязанностей монахини. Девушка с живым воображением, большими умственным способностями и тонкой душой, перенесшая в самом начале своей жизни те страдания, что приводят ее к мысли о том, что только в монастыре она получит утешение, возможно, и найдет в уходе от мира и в молитвах тот покой, который одна лишь религия может даровать. И даже будет испытывать светлую радость в ожидании вечного покоя, который ее ждет. Но эти возвышенные полеты души точно так же переживает любая верующая женщина в часы, которые она проводит в уединении в церкви, как в своей келье. Ты должна осознать, моя дорогая, что общество нескольких действующих из лучших побуждений, безобидных и, возможно, святых женщин не удовлетворит потребностей человека от природы живого, пытливого и жаждущего знаний, что присуще умам высокого склада, в те периоды, когда мы по необходимости спускаемся на землю после благочестивых размышлений, чтобы смешаться с мужской половиной мира.

Нет, моя дорогая Ивановна, молодость требует для себя более широкого круга общения для развития своих способностей и совершенствования своих достоинств.

Когда же надежды и страхи, которые волновали нас в течение жизни, как-то стихают, когда разочарование потеряло свою силу и перестало жалить, а тоска — разрушать, когда не только разум убежден в преимуществе ухода, но и сердце остыло и успокоилось, тогда, я допускаю, что многие женщины предпочтут уйти в монастырь, ибо там для них тот рай, в котором разбитое сердце может обрести покой.

Но если ты позволишь мне продолжить сравнение, то я должна сказать, что до тех пор, пока этот сосуд поддается лечению временем или утешением, не следует его, как корабль, ставить в гавань на стоянку, с какими бы волнениями он ни сталкивался или какие бы желания ни испытывал.