Иван-Царевич — Иван-Дурак, или Повесть о молодильных яблоках

Глаза сами собой закрывались, жар играл на лице. Иван закрылся от пламени рукой, громко зевнул и поджал пятки.

Что-то зашуршало над головой, раздался треск, тут же заухало, и над костром и головой Ивана пролетела, выпучив желтые глазища, огромная сова.

— Угу! Угу! — разнеслось по лесу.

— Тьфу ты, ведьма, — выругался Иван, кладя меч на землю. — Чтоб ты в дерево врезалась.

— Угу! Угу!

— Ого! — заорало что-то или кто-то у ручья.

Сивко испуганно зафыркал, встал рядом с деревом Ивана, коснулся лица теплыми губами, словно пытался что-то объяснить.

Кто-то ходил кругом — трещал сухой валежник, слышался тихий смешок, покашливание.

— Кто здесь? — вооружившись мечом, Иван вскочил на ноги. — Эй, кто здесь?

Одновременно, затрещало со всех сторон, от невидимого ветра, зашелестели листья деревьев. С кроны — или с неба? — просыпалось, зашелестело, запищало над головой черное облако — летучие мыши.

— Кыш, твари! — Иван взмахнул мечом.

Черное облако пронзительно пища, хлопая крыльями, взметнулось в небесную темь. Сивко тревожно рыл копытом землю, косил по сторонам глазами.

— Спокойнее. — Иван опустил меч. Ноги подкашивались, он опустился на колени. До недавнего времени он не чувствовал и тысячной доли той усталости, которая теперь на него навалилась. Глаза сами закрывались, тело требовало покоя и отдыха. Упасть под копыта коня и спать, спать, спать вечным сном… Меч дрожал в руке, казался невыносимо тяжелым.

— Наваждение, — пробормотал Иван, тяжело падая возле дерева. Громкий треск валежника, злорадный шепот и хихиканье возобновились.

Рука медленно и тяжело потянулась к переметной сумке, нащупала в ней флакон Прохора. Ивану стоило больших сил достать его и открыть, едва не вылив и не расплескав. Он почти засыпал, когда влил в себя эликсир. Сонное наваждение исчезло. Шум и треск стал ближе и громче. На границе света можно было разглядеть суетливые мелькания чьих-то теней. Их шепот звучал отчетливее:

— Спи, усни, баюшки-баю! Спи, усни, сын человеческий. Баю-баюшки-баю.

Иван со стоном облокотился о ствол, прикрыл глаза, наблюдая сквозь ресницы. Сивка фыркнул, склонился над царевичем, коснулся лица.

— Не сплю я. Давай готовиться встречать гостей, — прошептал Иван. Одна рука покоилась на рукояти меча, оплетенной простой проволокой, вторая, осторожно подобралась к горящей головне.

Страха царевич не чувствовал, знал, что это его боятся, раз не показались сразу, а решили на психику воздействовать. «Дуракам законы не писаны», — весело подумал Иван.

На границе света и тьмы слились в одно темное пятно три силуэта. Послышался торопливый шепот:

— Уснул-таки, паршивец.

— Я его защекочу и в ручей уволочу. Люб он мне.

— Хозяин не дозволит. Я коня уведу.

— А я корнями, ветками ему руки-ноги оплету.

Иван выхватил из костра горящую головню, резко и сильно метнул её в центр шепотливого пятна. Вооруженный мечом, вскочил на ноги и метнулся на врагов.

— Вау-ууу!!! — взвыл невидимый враг. Две тени поменьше с визгом кинулись по сторонам.

— Ууу-ууу!!! Вау-ууу! Убили! Ослепили! Глазки мои ясные выжгли! Ой, смерть моя пришла!

Причитая, в круг света, держась за голову, вывалилась невысокая фигура, заросшая бурым и густым мехом, похожий на медвежий. Иван так и подумал, что это медведь, но по ослиным ушам догадался — леший. Он схватил его за ухо:

— Иди сюда, нечисть. Ты зачем людей пугаешь? Почему коня хотел увести?

— Ой, царевич! Ой, ослепил меня, несчастного! — Леший оторвал волосатые ладони от лица, два красных глаза посмотрели на Ивана. На лбу лешего отпечаталось темное паленое пятно — след головни.

— Ой, вижу! — леший радостно улыбнулся, обнажая желтые клыки. — Я вижу! — радостно закричал он. — Ты мне палкой горящей по лбу как звезданешь, так у меня искры из глаз посыпались. Думал — после удара глазные яблоки вылетели.

Иван подвел лешего к костру, дергая за длинное ухо, строго спросил:

— Почему пугал и коня увести хотел?

— Ой, ой! Ухо! Мое ухо! Оторвешь! — визжал леший. — Работа у меня такая — людей пугать, коней уводить. Хозяин велел. Ой!

— Какой хозяин? Кто лешему хозяин?

— Хозяин?!

— Ты сказал про хозяина.

— Ничего не говорил. Ой! Отпусти ухо, еще больше вытянешь.

— Кто был с тобой?

— Кикимора и русалия, кто ж еще?

— Так и знала, что расколешься, — донесся из темноты ехидный женский голос.

— Лешего на дело нельзя брать, — добавил другой, шелестящий голос.

— В разведку, — невидимые голоса захихикали.

Иван поднес к уху лешего лезвие меча. Леший дернул головой, всхлипнул:

— Убьешь? Ван, я не убивай, по-человечески прошу, не убивай. Не бери грех на душу.

— Сейчас отсекут ему голову, — комментировали голоса.

— Не хочешь умирать? — Иван сильно дернул за ухо.

— Нет. Мы и тебя убивать не хотели, только малость попугать. Пошалить — коня увести.

— Вот за это я тебе ухо ослиное отрежу.

— Не режь, Ваня, ты добрый человек, а на меня посмотри — я и так не красавец.

— Укорочу.

— Не надо, Ваня, пожалей лешего, я тебе еще пригожусь, — причитало маленькое волосатое существо. Иван улыбнулся и отпустил ухо. Спрятал меч в ножнах. Леший попятился к спасительной темноте, не сводя недоверчивых красных глаз с Ивана.