Иван Опалин

– Ничего, – ответил тот. – Если у вас сейчас перерыв, можем кое-что обсудить. Если вы не против.

– Я вас подменю, – поспешно сказал Виноградову фельдшер.

Доктор поглядел на пациента, на Опалина, сказал Горбатову несколько слов на непонятном языке, очевидно, распоряжаясь насчет лекарств для уха-гиганта, и зашагал следом за Иваном. Они вышли из здания и остановились в нескольких шагах от него, где начиналась сосновая роща. Розоватые стволы деревьев уходили ввысь, и внизу было тенисто и спокойно. Где-то деловито постукивал клювом дятел, и вдалеке время от времени подавала голос кукушка.

– Покурим? – спросил Опалин. Он немного нервничал, не зная, с чего начать разговор, и боясь неуместной поспешностью настроить собеседника против себя. По правде говоря, Иван до сих пор не был уверен, что поступил правильно, решив прийти сюда.

– Кажется, у меня нет папирос, – пробормотал Виноградов, похлопав себя по карманам.

В лавке Опалин купил две пачки папирос – без всякой задней мысли; услышав ответ собеседника, он достал одну и протянул ее доктору. То, что произошло вслед за этим, надолго врезалось ему в память. Виноградов с изумлением посмотрел на него, словно не веря своим глазам, и взял папиросы после колебания. Может быть, Опалин был слишком молод и ему не хватало опыта, но тут он безошибочно угадал, что никто из тех, кто толпился в приемной врача, ожидая его вердикта, ни один из этих людей, чьи жизнь и здоровье зависели от Дмитрия Михайловича, не додумался подарить ему не то что пачку папирос, а хотя бы горсть паршивой махорки.

– Так о чем вы хотели меня спросить? – осведомился Виноградов, пуская дым. В тени сосен его серые глаза приобрели зеленоватый оттенок.

– Доктор, – начал Опалин, – вы ведь образованный человек?

Ему показалось, что собеседник удивился. На самом деле врач был рад хоть ненадолго покинуть здание разваливающейся больницы, которое действовало ему на нервы.

– Ну… – пробормотал он, ломая голову над тем, куда клонит этот странный юноша, – в некотором смысле… определенно. – Доктор иронически усмехнулся.

– Скажите, как можно заставить летать металлическую штуку, которая… ну, в общем, тяжелая?

– Летать? – Виноградов приподнял брови. – Вы имеете в виду…

– Ну да, чтобы она поднималась в воздух сама собой.

– Гм. – Доктор задумался. – Должен признаться, что такими вещами я не занимался. Хотя, если обратиться к физике Краевича… Магнитом, наверное.

– Магнитом?

– Да, магнит притягивает железо, и это свойство можно использовать, чтобы…

– Ага, понял. – Опалин вздохнул. – Но там нет никаких магнитов. И потом, стол, который летал – он деревянный.

– Я думал, вы имели в виду что-то металлическое.

– Да. Но это было уже после стола.

Виноградов пристально поглядел на собеседника, но благоразумно решил оставить свои вопросы при себе. «Опять что-то случилось в усадьбе… Кончится тем, что кого-нибудь там убьют». Он подумал об этом без намека на волнение, зная, что в случае возможного убийства ему же и придется делать вскрытие. А доктор Виноградов был так устроен, что предпочитал лечить живых.

– Помните, я еще в прошлый раз… – Опалин замялся. – Так вот, чтоб вы ничего такого не думали, скажу сразу же. Я ничего не пил.

– И вы абсолютно уверены, что все это произошло на самом деле?

– Если я видел своими глазами… Конечно, уверен.

Взгляд доктора Опалину не понравился.

– Что? – резко спросил юноша.

– Понимаете, – заговорил Виноградов, тщательно подбирая слова, – есть вещества, которые… Одним словом, они могут вызвать галлюцинации… видения, которые человек не сумеет отличить от реальности. – Опалин открыл рот, собираясь протестовать. – Строго между нами: вы совершенно уверены, что никто не мог подмешать вам, ну хотя бы в еду…

И тут у Ивана пропала всякая охота спорить с доктором. Он вспомнил, что уже несколько дней ел то, что давала ему Лидия. Значит, если рассуждать логически, она вполне могла подсыпать ему чего-нибудь этакого. И внезапно он вспомнил еще одно – что когда-то она была сестрой милосердия, и что вещества, которые имел в виду собеседник, для нее уж точно не были тайной.

– Вот же ж…

Он выругался и присел на пень неподалеку, чтобы собраться с мыслями. Виноградов докурил папиросу и оглянулся на здание больницы. Мысленно он был уже там и прикидывал, чем вылечить запущенный отит, который грозил пациенту серьезными осложнениями.

– Доктор, – серьезно сказал Опалин, – я прошу вас никому не говорить о том, о чем мы сейчас… И вообще…

– Разумеется, – кивнул Виноградов. – Извините, мне надо идти.

Он удалился, а Опалин отправился в деревню, поговорить с комсомольцами. От первого же встречного он узнал, где искать Демьянову и Проскурина, и заодно выслушал предысторию избы-читальни с множеством живописных подробностей. Когда он вошел, комсомольцы как раз спорили о привлечении кинопередвижки.

– На голое обличение народ не пойдет, – говорил Проскурин. – А вот если мы в конце покажем бесплатную фильму…

Слово «фильм» в то время употреблялось в женском роде.