Иван Опалин

— Бруно, — объявил Опалин, едва вернувшись в здание угрозыска в Большом Гнездниковском переулке, — нам надо что-то предпринять насчет Лизы.

— Какой Лизы? — машинально спросил немец, рассовывавший по карманам впечатляющий запас оружия, который он таскал с собой; впрочем, Келлер тотчас же сообразил, о ком идет речь. — Ты о дочери Евлахова, что ли?

— Ну. Она одна у него осталась. Я боюсь, что она следующая.

— И?

— Надо как-то… не знаю. Охранять ее. Следить за ней.

— Чудно, — одобрил немец. — Вот ты этим и займись.

— Почему я?

— Ты же это предложил, — ответил шкафоподобный человек с неумолимой немецкой логикой.

— А ты? — возмутился Опалин.

— А я еду в Виндавку, сменять одного из наших. Пока.

— Они не сунутся в Виндавку, — сказал Иван, насупившись. — Раз вчера не вернулись, сегодня и подавно.

— Возможно. Но может объявиться кто-нибудь из их дружков. Пока дело у нас не забрали, надо его делать. Я пошел.

И он исчез за дверью, оставив Опалина в самом скверном расположении духа. Подумав немного, он прошел в свой кабинет, снял трубку и попросил соединить его с квартирой, в которой жили Евлаховы и Прокудины.

Ему не повезло: трубку на другом конце провода подняла Вера Федоровна, мать Нади.

— Вы не знаете, где сейчас Лиза?

— Конечно, знаю. Она в школе.

Опалин мысленно выругал себя за недогадливость.

— А с Надей можно поговорить? — спросил он.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала собеседница, — с этого и надо было начинать… Подождите, пожалуйста.

Иван нахмурился. Ему не нравилось обращение Веры Федоровны — она вела себя так, словно все знала наперед и видела его насквозь. Он не выносил женщин с такой манерой, потому что обычно она сопровождалась куда менее приятными вещами — высокомерием и завуалированной агрессией.

— Да, — произнес в трубке голос Нади, и даже по этому односложному слову он понял, что она напряжена.

— Я хотел спросить, как Анна Андреевна.

— А как, по-твоему, она может себя чувствовать? — срывающимся голосом спросила Надя. — Ужасно это все. Бедной Лизе досталось, и Аристарху Николаевичу тоже, хотя он ни в чем не виноват. Я не понимаю, почему вы никого не можете найти?

— Мы ищем, — сказал Опалин.

— Ищете, да, но почему? Почему такие вещи возможны? Увели ребенка, убили… Как это? У меня в голове не укладывается… Анна Андреевна с ума сходит, моя мама… ей приходится все это видеть… Хорошо хоть врач приходил, прописал ей снотворное.

— Анне Андреевне? — зачем-то уточнил Опалин.

— Ну я так и сказала. Сейчас у нас дома очень непросто… Ты только поэтому звонишь? Или хочешь в кино меня позвать?

— Я пока не могу в кино, у меня работа, — сказал Опалин. — Скажи, в какой школе учится Лиза?

— Я номер не помню, сейчас у мамы спрошу, — сказала Надя. — А зачем тебе?

— Нужно. Очень нужно, поверь!

Надя отошла, потом вернулась. Слушая ее, он нацарапал на первой попавшейся под руку бумажке номер и адрес школы.

— После уроков она занимается немецким с Екатериной Александровной, — добавила девушка. — Тебя это интересует?

— Меня все интересует, — буркнул Опалин. — Слушай, когда все кончится и я буду посвободнее, сходим в кино?

— Конечно, — сказала Надя, и ее ответ наполнил его теплом.

— Тогда до свиданья, — проговорил он, жалея, что их разговор так быстро заканчивается и нельзя продлить его еще хоть немного. — Послушай, а какой…

Но она уже повесила трубку, и он не успел спросить у нее, какой актер ей больше нравится. "Это все моя работа, — мелькнуло в голове у Опалина, — люди встречают нас в тяжелые минуты своей жизни и потом начинают асво… асцо… ассоциировать нас с этими минутами. А на самом деле мы такие же, как все. Совершенно обычные… И все же она сказала "конечно". Это главное…"

Он заметил, что сидит на краю стола Петровича, с аппарата которого звонил, и поспешно слез, потому что сам Логинов только что вошел в кабинет.

— Стоп, — насторожился тот, видя, что Опалин сделал движение к двери, — куда?

— Надо приглядеть за Лизой Евлаховой. — И Иван объяснил, что ей, по его мнению, угрожает опасность.

— А позвонить ее отцу — никак?

— Зачем ему звонить?

— Затем, чтобы он держал дочь дома, если все так серьезно.

— Она в школе учится. Ей нельзя дома сидеть.

— Тем более надо с ним связаться. Он не последний человек в Моссовете, может, как-то обеспечит, чтобы за дочерью проследили.

— Хорошо, — объявил Опалин, — ты звони ему, а я пойду присмотрю за Лизой.

— Опять ты в своем репертуаре, — сказал Петрович после паузы. — Опять все делаешь по-своему, никого не слушаешь. То на Ярцева с голыми руками лезешь…

— И с гранатой, — напомнил Иван, вздернув подбородок.

— Ну хоть до этого ты додумался. А вот Виндавка… Поражаюсь я тебе, Ваня, — Петрович покачал головой. — Ты куда?

— Надоело слушать нравоучения, — выпалил Опалин, который был уже у двери. — Извини, Петрович, ты хороший мужик. Но как же ты иногда достаешь!

И он убежал. Логинов сокрушенно посмотрел ему вслед, вздохнул и стал вызванивать Евлахова.