Иван Ефремов. Издание 2-е, дополненное

Он не вписывается ни в какие рамки, что предписывают ему те или иные последователи – он неизменно шире их (и здесь вспоминается судьба научного наследия Вернадского – ведь даже его ближайший ученик Ферсман говорил откровенно, что попросту не понимает, что такое биогеохимия). Серьёзная проблема современного ефремоведения – суметь разрешить себе узреть реального Ефремова, вне навязанных собственной ограниченностью узких представлений о должном. С другой стороны, мы живём в ситуации постмодерна, когда отдельные осколки реальности уравниваются один с другим уже по праву существования, безо всякой рефлексии. И никак не взаимоувязываются в диалектическую структуру. Ивана Антоновича с его поисками меры для каждого конкретного момента, с пониманием сложной иерархической системности мира и его непрестанным изменением можно в этом смысле назвать хронофилософом, вставшим на перегибе множества координатных линий и подобно эллинскому Дионису распределяющим энергию светотени нашего мира. Он лоцман, готовый сопровождать каждого подошедшего к бифуркациям собственных судеб, которые ныне тесно сплетены с эволюционной сингулярностью нашего времени. Он – связующий по призванию, приводящий к единству тот взрыв реальностей в головах современного человечества, что разбрасывает нас всех психологически друг от друга подобно Большому Взрыву.

В этом ключе необходимо осознавать, что у каждого человека будет «свой Ефремов», и это корневое условие человеческого восприятия. Но такая относительность никак не влияет на то, что существует реальный Ефремов как он есть. Задача честного исследователя – подойти к нему максимально близко, пусть полное отождествление и невозможно в рамках гуманитаристики. Для этого необходимо главное – бережное отношение к фактам. Однако практика всей нашей жизни показывает, насколько это трудновыполнимое условие для современного человека. Да, сфера сознания неимоверно расширилась по сравнению с древними временами, но ещё больше раздвинулся мир, сложные взаимодействия которого необходимо учитывать. А человек как существо двойственное, всегда стремящееся одной своей стороной к покою и регрессу, склонен выдавать собственные представления за единственную реальность, абсолютизировать их и не допускать до сознания никаких посторонних фактов.

Сложнейшая и насущная задача современности – увидеть одномоментно обе стороны процесса, синтезировать их, но точечное внимание к одной стороне лишь усиливает тень подобно сильному источнику света. Многоплановость и вместе с тем взаимоувязанность различных компонентов творческого наследия Ефремова тут словно отражение всего мира в капле воды, то есть фрактал. Проблематика взаимоотражения микро– и макрокосма – одна из ключевых для него.

По отношению к формированию адекватного образа Ефремова внешне всё выглядит элементарно – достаточно прочесть написанные им неоднократно простые и ясные слова. Но даже такая малость, даже этот самый первый шаг становится часто затруднителен, и на этом следует остановиться подробно. Существует два способа негативного восприятия. Или это банальное отрицание, или признание факта и тут же обвинение в нём как в чём-то неблаговидном. Причём эти реакции специфически выявляются как в среде поклонников той или иной идеи, так и в противоположном лагере. При этом базовые блоки ефремовской философии ещё и оппонируют друг другу, являясь для диалектического разума энергоёмкими двигателями, подобно системе двойных звёзд, а для аристотелевской логики представляясь непримиримыми шизоидными осколками.

Эти базовые компоненты необходимо осознавать как снаружи, так и изнутри. Номер один для мировоззрения мыслителя – это, конечно же, коммунизм и космизм. Ефремов – автор самой выдающейся коммунистической утопии ХХ века, мастерски показавший столкновение утопии и антиутопии. И он же насытил идейное поле русского космизма живыми людьми, ввёл в космизм антропологическое измерение.

Но очень трудно, познакомившись с письмами, продолжать полностью вписывать мастера в рамки советской действительности и едва ли не делать её глашатаем. Для людей, воспринимающих прежде всего политэкономический пласт реальности, будет крайне неудобно осознать меру резкости и критичности нравящегося им писателя по отношению к тогдашнему обществу. Наверное, потому что со всем своим кругозором и включённостью во внешний мир Ефремов жил в том обществе и в то время, терял друзей и коллег, бессмысленно обвинённых, уничтоженных, репрессированных, со сломанными судьбами…