ИВ. Тетралогия (СИ)

Сделав несколько шагов, продравшись через мокрые заросли, обдающие брызгами ледяной воды, мы оказались на лужайке, залитой тусклым серебристым светом. Остановившись, я обернулась, заметив, как похотливо-пьяная улыбка сползла с посеревшего лица мужчины. В мутном небе висела почти полная луна, и мои метаморфозы заметны во всей красе. Насильник дернулся было в сторону, но теперь уже я перехватила его. Наивный.

— Куда же ты?

Позже я, вероятно, очень пожалею об этом, но сейчас не хотела сдерживаться, и внушать ничего не стала. Тьма порой так привлекательна! Страх парализовал человека, он даже не пытался кричать, только хрипел и панически вырвался. Горячая струйка бальзамом стекала в горло, заставляя едва не урчать от удовольствия. Насытившись, я пила не торопясь, смакуя и наслаждаясь, чувствуя привкус самогона. Бешеный пульс жертвы начал замедляться, еще немного, и он потеряет сознание.

— Магнолия, родная, прости меня за все, — вдруг отчаянно взмолился чернокожий, осознавая приближение смерти. — Господи, не оставь своей милостью Азалию, Лиану и малыша!

Я замерла и нехотя отстранилась от окровавленной шеи.

— За кого это ты просишь Всевышнего, мерзавец?

Полностью протрезвев, пошатываясь от слабости, тот выдавил дрожащими губами:

— За жену и детей. Пусть я за грехи достался Сатане, но они невинны….

Даже не пытаясь удержать ускользающую эйфорию, я устало оттолкнула мужчину и негодующе поинтересовалась:

— Зачем тогда тебе понадобилась та девчонка?

— Жена родила вчера сына, вот я и напился с радости. А потом на бабу потянуло. Ну, а тут она подвернулась, вот так и вышло, — хриплым голосом прокаркал насильник с застывшим ужасом в глазах.

Прекрасное объяснение! Мне по-прежнему очень хотелось убить эту тварь. Но не оставлять же малышей сиротами.

— Благодари своих детей, что жив остался. Второй раз попадешься — не пощажу, — резко бросила я, стирая вампирские черты. — Ты не забудешь меня, но никому и никогда не расскажешь. Будешь помнить, что тебя ждет, если вновь в голову придет подобное.

Амбал отчаянно закивал, соглашаясь на любые условия. А я, вернувшись на аллею, неторопливо побрела домой. Деревья старинного парка видели и не такое. С XVII и до XIX века здесь устраивали публичные казни ведьм, иноверцев и, конечно же, вампиров. А теперь мамаши прогуливаются с колясками, а по субботам устраиваются концерты и спектакли. Однако и в наши дни порой происходят мерзкие события.

Азарт и жажда отступили, оставив досаду и неудовлетворенность, но на сегодня моя миссия выполнена.

Как и в прошлые годы, Рождество и Новый год я провела дома. В такие дни одиночество чувствовалось острее, поэтому будни я любила больше. Чтобы развеяться, сходила пару раз в симфонический зал и в драматический театр, посетила танцевальный вечер.

Единственной отдушиной оказалась письмо, как обычно, принесенное миссис Веллингтон. Оно буквально дышало предвкушением торжества и рождественским настроением. Эль туманно упоминала, что собирается встретить праздник с очень хорошими знакомыми. Очевидно, милая девушка все же близко познакомилась с кем-то из студентов. Я искренне порадовалась за нее и понадеялась, что хоть ей повезло как с каникулами, так и с друзьями.

В начале второго семестра, Зака я увидела в первый же день, но он сделал вид, что меня не замечает. Я, конечно, ответила тем же. Прошло несколько дней, но ничего не изменилось, оба демонстративно отворачивались при встречах, и меня это устраивало. Злость и разочарование не исчезли, напротив, они подстегивали мысль, что я не зря сторонилась чернокожих и не доверяла им. Никакое это не предубеждение, а самое разумное поведение для леди. Не стоило и обольщаться на их счет, вряд ли тут возможны исключения.

Прошла зима. Снова ожила природа, деревья покрылись нежной ажурной зеленью, на клумбах цвели тюльпаны, а в душистых зарослях сирени до рассвета не смолкали соловьиные трели.

В тот день я задержалась в библиотеке, поэтому в столовую спустилась, когда одногруппники уже разошлись. Зал опустел, один лишь Зак традиционно устроился в дальнем углу. Однако пообедать спокойно не удалось. Объявилась компания развязных студентов во главе с Беном Робинсом — лентяем и бездельником, не слишком скрывающим ку-клукс-клановские взгляды.

Оглядевшись, он прямиком направился к моему столику и демонстративно одобрительно бросил:

— Привет, Мэри! Рад, что ты наконец поумнела, перестала якшаться с этой грязной падалью и позорить белую расу.

Я опешила от неприкрытого хамства, стало очень неприятно и стыдно.

С трудом я воздержалась от соблазна отправить их, например, работать ассенизаторами в цветной квартал. Но напомнив себе, что я леди, резко, но холодно ответила:

— С кем я общаюсь — не ваше дело. Некоторые чернокожие куда больше достойны уважения и моего внимания, чем такие жалкие ничтожества, как вы, мистер Робинс, и ваши подпевалы.

— Ах ты, негритянская подстилка! Приличная шлюха и то побрезгует нигером, чтобы клиентов не потерять, — фальцетом взвизгнул нагловатый хлыщ.