Юстиниан

От болот женщины хотели бежать обратно, на римскую территорию, пройдя вверх по течению Евфрата к сирийской границе. Ежедневно они откладывали часть своего скудного рациона, воды на обратном пути им и так должно было хватить, если что и грозило — так это желудочная инфекция, но Пелагии удалось стащить небольшой котелок, а значит, они могли кипятить воду.

Через 20 дней после выхода из Циркесиума колонна достигла болот; дорогу сменила широкая дамба, уложенная на крепких сваях поверх пропитанной водой земли и глины. На второй день следования по дамбе подругам удалось ускользнуть. Они спрятались в зарослях тростника и несколько часов пролежали в полной тишине — пока всё не стихло окончательно и колонна пленников из Антиохии не скрылась за горизонтом.

Македония была счастлива и возбуждена. Свобода! Она снова свободна! Это было так замечательно... но и опасно. Вокруг беглянок раскинулся странный и незнакомый мир болот. Квакали лягушки, непрестанным звоном сверлили слух комары и мошки. Беглянки старались нащупать твёрдую почву под ногами, держась параллельно дамбе, но и не слишком приближаясь к ней. Поимённую перекличку в колонне не делали, но приблизительный подсчёт пленников вели, и, если бы их хватились, поиски велись бы тщательно и на совесть, ибо любой побег подрывал авторитет великого шаха.

Путь через болота был изнурительным и долгим. Августовская жара, укусы насекомых, мокрая одежда — женщины измучились и устали. К полудню они вышли к небольшому насыпному острову, где, к своему невыразимому облегчению, обнаружили заброшенную деревеньку. Тростниковые хижины почти все сгнили и развалились, но одна всё же подходила для жилья. Стояла она на отшибе, и беглянки смогли укрыться в ней от палящего зноя. Проспав несколько часов мёртвым сном, они отправились на разведку в мёртвую деревню — и вернулись с бесценными трофеями: лодкой и трезубцем для ловли рыбы. Лодка была длинной и узкой, представляла собой деревянный каркас, обтянутый кожей, и была хорошо просмолена. Женщины опустили её в воду и сразу обнаружили несколько трещин и пробоин, которые, впрочем, они быстро законопатили.

На следующий день они отправились дальше, теперь уже на лодке, хотя кому-то приходилось иногда подталкивать её, если заросли водорослей и тростника совсем замедляли движение. Веслом им служил длинный шест, который они позаимствовали в гостеприимной хижине, — он поддерживал тростниковую крышу и оказался самым прочным.

На пути им встретилось ещё несколько похожих заброшенных селений. По всей видимости, вся эта территория была когда-то заселена, но потом вода поднялась слишком высоко, и люди ушли. Македония предположила, что это произошло в результате сильных проливных дождей и подъёма грунтовых вод.

Лодка и трезубец изменили их жизнь. Теперь не надо было выбиваться из сил, увязая в иле, достаточно было лёгкого толчка шеста. Если бы не комары, их путешествие можно было назвать почти идиллическим. Плавно скользила лёгкая лодка по сине-зелёному и золотому морю камышей, по бирюзовым протокам, и в спокойной воде отражались стаи фламинго и пеликанов, цапель и аистов. Благодаря трезубцу беглянки не знали недостатка в рыбе; на заброшенных островках они разводили огонь и жарили громадных карпов и сомов.

Перед сном они рассказывали друг другу истории — сначала о своей прошлой жизни, а затем, когда их запас иссяк, принялись пересказывать сказки и предания, например, «Семеро спящих в Эфесе[111]...» Македония знала множество историй, рассказанных ей купцами; Пелагия с молоком матери впитала древнегреческие мифы и легенды и взахлёб рассказывала о Ясоне и аргонавтах, о подвигах Геракла, о Персее, убившем Горгону Медузу, о Тесее, избавившем Крит от страшного Минотавра...

Сестра Агнес рассказывала жития святых и мучеников — преимущественно о прекрасных и твёрдых в вере девах, которых пытали раскалёнными щипцами, распинали на колёсах с шипами или отдавали на растерзание диким зверям на арене тогда ещё языческого Колизея...

Однажды вечером Македония предложила подругам рассказывать историю с продолжением, по очереди, чтобы каждая из них продолжала рассказ с того места, где остановилась предыдущая рассказчица. Предложение было с восторгом принято, и Македония стала первой рассказчицей.

— Однажды на острове к востоку от Тапробана[112] жил бедный рыбак. Ловил он устриц и нашёл как-то в раковине жемчужину, огромную, как...

— Гранат?! — воскликнула Пелагия.

— Глупенькая! — рассмеялась Агнес. — Каждому ведомо, что такое невозможно. В крайнем случае — с виноградину.

Македония примиряюще заметила:

— Нечто среднее, я полагаю. Размером с абрикос. Во всяком случае, жемчужина эта стоила целое состояние, и рыбак понял, что может обеспечить своей семье счастливую и безбедную жизнь. Только вот беда — на этом острове не было ни одного богача, способного заплатить за драгоценную жемчужину... Пелагия, теперь твоя очередь рассказывать.

Глаза девушки загорелись восторгом, и Пелагия затараторила:

— Узнав о чудесной жемчужине, принц Аравии решил купить её, и тогда...

Агнес покачала головой.