Юстиниан. Топот бронзового коня

    - Ну, тогда делись. Хочешь попросить повышения платы за свои труды на меня? Или собралась развестись с прежним муженьком?

    Молодая женщина залилась краской. И довольно робко произнесла:

    - Почему «прежним»? Он мой муж перед Богом и перед людьми. Вы желали быть крестной матерью наших будущих деток…

    - Разве? Я не помню. То, как он повёл себя, всё перечеркнуло.

    Дочь Каппадокийца ответила:

    - Мне неведомо, в чём его вина, да и есть ли она вообще, но, коль скоро есть, видимо, три года, проведённые им в темнице, искупили что бы то ни было?…

    Феодора обиделась:

    - Ах ты маленькая паршивка! Сомневаться в истинности действий императрицы? Хочешь своей отставки? Можно тебе устроить.

    Евфимия упала перед ней на колени:

    - Сжальтесь, ваше величество, будьте милосердны, не губите ни меня, ни его. Если он противен вашему сердцу, разрешите нам обоим покинуть столицу и уехать в одно из дальних имений отца, отошедших ко мне, по указу его величества. Вы о нас никогда больше не услышите.

    - Этого ещё не хватало! Вовсе не хочу с тобой расставаться.

    - Но и я не могу без Фотия.

    Государыня спросила капризно:

    - Кто тебе дороже - он или я?

    Тут придворная дама покривила душой:

    - Оба, оба дороги.

    - Нет уж, милочка, выбирай. И немедля.

    Покусав губу, компаньонка взглянула искоса:

    - Если я останусь при вас, вы его отпустите?

    - Вот ещё придумала! - хмыкнула царица. - Я не отпущу Фотия при любом варианте.

    - Что ж, тогда и меня гоните, - выдохнула та.

    Феодора сморщилась:

    - Ты несносна, Фимка. Прочь ступай. Только не совсем, а на время. Мне необходимо подумать. О моём решении ты узнаешь позже.

    Уходя от императрицы, дочка Иоанна мысленно сказала: «Как бы там ни было, я должна помочь Фотию бежать. А иначе он останется взаперти до седых волос». В тот же вечер женщина с посыльным переправила Антонине, отдыхавшей в Руфининане, свиток. Вот что говорилось в письме:

    «Я имела честь говорить с Её Величеством относительно судьбы Вашего любимого сына и не менее любимого моего супруга. И узнала, что ему грозят новые годы заключения. Не пора ли нам самим позаботиться о его участи? Для освобождения дорогого мужа я готова на все».

    Двое суток спустя от свекрови пришёл ответ:

    «И не замышляй! Ты ему не поможешь, и сама окажешься за решёткой. Наша доля - терпеть и верить. А тем более, в свете возможного брака Янки с Анастасием портить отношений с государыней не хочу».

    Что ж, пришлось действовать на свой страх и риск. На тиснёном пергаменте начертала верительную грамоту от лица царицы: «Евфимии, дочери Иоанна, разрешается свидание с её мужем, Фотием, пасынком Велисария, сроком на четверть часа». И, подделав подпись императрицы, опечатала свиток сургучом, выдавив на нём перстень Феодоры, взятый тайно у неё из шкатулки.

    Поздно вечером, облачившись в дорожный плащ с капюшоном, вышла чёрной лестницей из дворца Герея, миновала сад по одной боковой аллее и пролезла в небольшое отверстие ограды, сквозь которое, как давно она знала, бегали служанки на свидания со своими ухажёрами из соседней деревни. Там, на берегу Мраморного моря, разыскала рыбака Харитона, члена артели, доставляющей на кухню её величества морепродукты. Тот за несколько оболов согласился перевезти её в Халкидон. И уже наутро молодая женщина на другой лодке, тоже за плату, переехала через Босфор.

    Оказавшись в столице, молодая дама предстала перед Анатолием - управляющим дворцовым хозяйством, показала ему липовую грамоту и спросила, как ей действовать дальше. Тот сидел и кряхтел, чмокал и чесался, выражая недоумение, несколько минут кряду. Наконец она достала золотую монетку и, ни слова не говоря, протянула коменданту дворцов. Тот зачмокал, зачесался и закряхтел с удвоенной силой, но от взятки не отказался и повёл Евфимию к начальнику охраны. Для тюремщика сошла и серебряная деньга. В результате обманщицу провели в подземелье, и в одном из вонючих, тёмных каменных мешков взору её предстал Фотий - совершенно заросший, так как его не стригли и не брили, и с чудовищно длинными когтями на босых ногах (ногти на руках он грыз). Увидав жену, муж расплакался, как ребёнок, и, гремя цепями, к ней приник порывисто. Обнимая супруга, Фимка прошептала:

    - На, держи мешочек… В нём сухая сонная трава. Выпей незаметно. Будет впечатление, что ты умер. Тело задеревенеет, сердце станет биться едва-едва, и дыхание почти пропадёт. Ничего не бойся. Я узнаю, где тебя похоронят, и отрою ближайшей ночью. Вместе убежим в дальние края.

    Он проговорил:

    - Полагаюсь на тебя полностью, прелесть моя, отрада. Знаешь, ночью мне явился во сне сам пророк Захария и сказал, что меня скоро ждёт чудесное избавление от мучений. Получается, что правда.

    - Уповаю на Господа, на пророка и всех святых.

    Узник поцеловал её крепко:

    - Я люблю тебя больше жизни.

    - Я тебя просто обожаю…

    Так они сидели, обнявшись, и тюремщик просрочил целых пять минут - против обозначенного в грамоте времени, - полагая, что супруги ничего зазорного позволить себе не могут, пусть побудут вдвоём подольше.