Юрка Гусь

Юрка не знал, что такое с ним происходит. Ему хотелось встать и закричать. Но он не пошевелился. Он знал, что мужчина и женщина могут полюбить друг друга, встречаться и даже целоваться. Но Катя и Северов?! Нет, такой подлости Юрка от них не ожидал. «Завтра же уйду, - подумал он. - К бабке… И без вас проживу!»

Юрка представил, как удивятся Катя и Северов, узнав, что он насовсем ушел с аэродрома.

А может быть, обрадуются? Им теперь вдвоем вон как хорошо… Но почему так сердце ноет?

У Юрки было такое ощущение, будто его обманули, предали. И кто? Самые близкие люди. А они все целуются!

Юрка поднялся с крыльца и увидел бутылку с березовым соком. Ту самую, которую приберег для своей бригадирки… Схватил бутылку и что было силы запустил в дощатый забор. Громко звякнуло стекло и по прихваченной морозцем земле зацокали осколки.

Краем глаза Юрка видел, как отпрянули друг от друга Катя и Северов…

До первых петухов не сомкнул он глаз. Но Северов в эту ночь так и не пришел домой.

Он пришел утром. Позавтракал, надел кожанку и, прихватив со стола планшет с зеленой картой, собрался уходить. На пороге задержался.

- Зачем ты ночью бутылку разбил? - спросил он Юрку.

Гусь тыкал вилкой в старый желтый стол и молчал.

- Нехорошо, друг, - сказал летчик.

Юрка молча царапал стол.

- Вилку сломаешь, - сказал Северов. - Пойдем, по дороге потолкуем…

- Нет, - упрямо мотнул головой Гусь. На него опять накатилось что-то непонятное. Он хотел вскочить с табуретки и подойти к летчику. Хотел и не мог. А Северов смотрел на него и ждал.

- Идешь?

- Нет.

Летчик с невеселой усмешкой покачал головой и взялся за ручку двери.

- А я думал, ты настоящий парень.

Рывком отворил дверь и ушел.

О, проклятое упрямство! Ухватиться бы Юрке обеими руками за протянутую летчиком руку, а он… Нет, этой ошибки Юрка себе никогда не простит.

Часа через три после ухода Северова Дик очень странно повел себя. Вскочив с половика, он заметался по избе, стал скрестись в дверь, взвизгивать. Юрка вывел собаку во двор. Дик полакал из лужи и, присев на задние лапы, стал громко лаять. «Уж не Ангел ли пришел?» - с неприязнью подумал Юрка и вышел на дорогу. Там никого не было. Лишь у колодца, согнувшись, стояла женщина и крутила визгливый ворот, доставая бадью.

Над головой висели редкие серые облака. Дождя не было, а вода в лужах морщинилась, будто сверху сыпался мелкий песок. Над аэродромом кружились штурмовики. Гул в небе сливался с ревом моторов на земле.

Юрка прислонился спиной к изгороди и стал смотреть через дорогу на лес. У самой его кромки босоногая женщина пахала. Седая костлявая кобыла, подавшись вперед, тащила железный плуг. Длинная черная борозда издали лоснилась. Откуда-то прилетел грач. Махая черными крыльями, важно приземлился и - сразу за дело: встал в борозду и пошел долбать крепким клювом земляные комки. Скоро грачу надоело ковыряться в одиночестве. Он резко крикнул, и на поле слетелись приятели.

Юрка услышал чьи-то быстрые шаги. Оглянулся и увидел Катю. Она бежала навстречу по дороге, не обращая внимания на лужи. Белая косынка слетела с ее головы и не спеша опустилась в лужу. Катя не подняла косынку. Широко распахнутыми глазами смотрела она на Юрку.

«Чего это она? - удивился Юрка. - За мной?»

Катя остановилась и, тяжело дыша, припала к изгороди.

- Ежик, - чуть слышно произнесла она, - что же это такое?

«Почему у нее губы такие серые?» - подумал Юрка. Он пристально смотрел на Катины губы и мучительно искал подходящее сравнение. «Ага, - нашел он, - такие губы бывают, если их мукой присыпать… Ржаной».

- Костя… Северов… - с трудом шевелились Катины губы. - Разбился… Насмерть!

Катя уткнулась лицом в промежуток между двумя жердинами и замерла. Голова ее раз вздрогнула, другой, третий.

«Северов? Разбился? - вяло подумал Юрка. - Чепуха какая-то. Северов разбился. Ведь скажет же такое!»

- Ну чего ты плачешь? - грубовато сказал он. - Северов не такой летчик, чтобы… Он сам кого хочешь… Северов… Да не плачь ты! Слышишь?!

Юрка подскочил к Кате и дернул ее за руку.

- Северов любого фрица в щепки! - закричал он, и глаза его бешено округлились. - Не плачь, говорят! Я же летал с ним!

Юрка замолчал, попятился от Кати, упал в лужу, вскочил и, зажав рот ладонью, побежал.

ГОРЕ

Северова хоронили в Градобойцах. Под высокими, печально вздыхающими тополями вырыли могилу. Бледно-красный заколоченный гроб несли друзья-летчики. Хмурые, с сурово насупленными бровями, медленно шагали они по улице. Избы по обеим сторонам стояли притихшие. Они скорбно глядели окнами на шествие. Рядом, путаясь в ногах, трусил осиротевший Дик. Он задирал морду вверх, становился на задние лапы, тонкой жалобно взвизгивал.

Далеко отстав от всех, за гробом шел Юрка. Его глаза горели на бледном, скуластом лице. Низко опустив голову, брел Юрка по дороге. Он спотыкался, ноги его заплетались, губы были плотно стиснуты.

У могилы собрался весь авиационный полк. Взвод бойцов выстроился под тополями. Ветер с хлопаньем полоскал большое красное знамя.