Юрий Тынянов

"Потребность видеть ее стала у него привычкой, - хоть не ее, хоть край платья, которое мелькнуло из-за деревьев. Раз он увидел ее в черном платье, она шла мимо лицея, с кем-то разговаривая. Он был счастлив три минуты, пока она не завернула за угол. Черное платье очень шло ей. Ночью он долго не ложился, глядя на деревья, из-за которых она показалась. Он написал стихи о смерти, которая присела у его порога, - в черном платье. Он прочел их и сам испугался этой тоски, - он знал, что это воображаемая тоска и воображаемая смерть, - от этого стихи были еще печальнее. Он удивился бы, если бы обнаружил, что хочет ее только видеть, а не говорить с нею. Что бы он сказал ей? И чем дальше шло время, тем встреча становилась все более невозможной и даже не нужной. Он по ночам томился и вздыхал...

Жанно неохотно признался, что вот уже две недели, как влюблен и это мешает ему спать. Через две минуты Александр узнал с удивлением, что он влюблен в ту же Эвелину, то есть Екатерину, в Бакунину...

Назавтра Пущин, весь красный, сунул ему листок и потребовал прочесть. Александр прочел листок. Это было послание, довольно легкое по стиху... Пущин настаивал на том, что это был Илличевский, длинный, как верста...

Александр с удовольствием на него поглядел. Все трое любили одну и при этом одновременно...

Потом они однажды столкнулись все трое, лбом ко лбу: Пущин, Илличевский и он. Илличевский остолбенел и долго смотрел на них, разиня рот, пока не убедился, что открыт...

Александр по-прежнему был счастлив, когда видел Бакунину, он подстерегал ее, но ночные вздохи стали все реже. Он спал теперь спокойно, ровно, не просыпаясь до утра. Однажды ему стало вдруг по-настоящему грустно; он так и не увиделся с нею; он больше не хотел и почти боялся встретить ее; может быть, он не любил ее и раньше. Он отложил стихи к ней и постарался как можно реже о ней вспоминать".

Такое использование документа характерно для Тынянова. Писателю важно дело человека, о котором он пишет. Поэтому в романе он выделяет то, что в документе было второстепенным мотивом, - стихи. Главным в романе становится поэзия - главное дело героя. Писатель взял из документов "черное платье", "был счастлив пять минут", "встреча", "всеобщий восторг во всей лицейской молодежи" и сделал вывод: "Это юношеское, скоропреходящее увлечение, как бы имевшее главным образом цель доставить пищу для элегий..."

В романе тема превращения жизненных впечатлений в стихи становится основной.

Но развертывание сухого сообщения в подробность для Тынянова не метод, а один из приемов. Часто он разрешает строку документа чисто композиционным ходом. Тынянову важно опровергнуть предположение, что героиней лицейских элегий была Бакунина. Он пишет в статье: "Образ Бакуниной, можно смело сказать, скользнул мимо Пушкина совершенно бесследно". В романе этот вывод он не развивает в повествование, а решает исключением повествования. Тема начинается с эмфатически насыщенного эпизода: "Весь день Пушкин был в волнении: это был первый его выход в свет. Эвелина ждала его... он не знал, как встретиться с Екатериной Бакуниной". Повествование становится все более напряженным. Идут строки о стихах, посвященных Бакуниной, о "втором влюбленном": "...он вдруг задохнулся, засмеялся..." Потом идет портрет Бакуниной. Выделено то, что она "бледная" и "с неровным румянцем". Пушкинское отношение передано глаголом "боялся" (ее улыбки). И - все. Больше пушкинского восприятия Бакуниной нет. Дальше идут бал, мать Бакуниной, молодые люди, странно похожие друг на друга, подруги, дамские угодники и гусары. Бакунина замещена. Она вытеснена Чаадаевым: "Пушкин смотрел на него, как зачарованный".

Тынянов убежден в том, что Бакунина не сыграла серьезной роли в жизни Пушкина, что не она героиня послелицейских элегий и элегии "Счастлив, кто в страсти сам себе", и поэтому легко отпускает ее. Это художественный эквивалент одного из положений статьи: "...образ Бакуниной... скользнул мимо Пушкина совершенно бесследно". Это прием, заменяющий рассуждение о малой роли Бакуниной в жизни Пушкина.

Но основные документы, которыми пользуется Тынянов в своих романах, это произведения его героев. Произведения не пересказываются; из них извлекается биографическая деталь или тема, часто побочная, которая, попав в эпизод романа, приобретает значение иное, чем то, которое было у нее в стихотворении. Стихи другого времени, нежели время повествования, вводятся главным образом в тех случаях, когда в них самих мотивировано обращение к прошлому. Подчеркивание побочной темы приводит к переосмысливанию текста-прототипа.

Стихотворение "Зорю бьют... из рук моих" Тынянов использует в ответственном месте романа - там, где его герой оканчивает лицей. Мотив "зори" взят аллегорически, как начало жизни: кончен лицей, начинается молодость, жизнь. Это сделано на проведении через всю главку вариации полустишия "Зорю бьют...".

"Зорю бьют.

Рассветало. День еще не наступил. Все было как всегда...

Зорю бьют.