Юрьев день

Кстати, Сергей Юльевич просветил меня не только насчет опасности движения сверхтяжелых поездов на высокой скорости. Он еще и рассказал о финансовых тонкостях железнодорожного дела в России, после чего я буквально офигел. Нет, в общих чертах мне было известно, что почти все дороги у нас частные, но строятся они под гарантии государства, однако Витте рассказал о частностях. Например, о тарифах на грузовые перевозки. Законодательно был установлен их верхний предел, но он никого не интересовал, реальные тарифы были ниже. Причем какие именно - никто толком не знал! То есть если кто-то захочет перевести большую партию чего-нибудь тяжелого, ему надо было не листать проспекты, а идти на прием к члену правления соответствующей дороги, а если партия очень большая - то прямо к председателю. Где каким-то образом (разумеется, материальным, то есть путем расставания с некой суммой - этого Витте прямо не сказал, но догадаться было нетрудно) наверняка получится снизить тариф конкретно для своего груза до просто смешной цифры. Разумеется, от такой несусветной дешевизны железная дорога терпела убытки, которые потом возмещались государством. Ну, а правлению, естественно - профит. Вот так оно все и работало с легкой руки Александра Второго, который это безобразие

утвердил. Ну, блин, ну царь-освободитель! Просто зла не хватает.

Интересно, подумал я. Неужели сам Сергей Юльевич в таких схемах не участвует, раз уж он мне о них решил рассказать? И если таки нет, то тогда не помешает узнать, каким иным образом он не упускает своего. Или господин Витте вообще чист, аки агнец, и всю жизнь довольствовался исключительно должностным окладом? Потому как Николаю, когда он займет место отца, действительно нужен будет грамотный министр финансов, и про одну из кандидатур на этот пост лучше навести справки заранее. Отчего бы и не поинтересоваться, коли он сам ко мне пришел.

Глава 27

Осенью восемьдесят седьмого года мой комитет получил телеграмму из Сан-Франциско, с первого взгляда представляющую собой отрицательный ответ на запрос о возможности покупки некоего электротехнического оборудования, но на самом деле сообщавшую, что золото в указанном месте найдено и экспедиция приступает к разметке участков. Отец меня аж обнял на радостях - видать, крепко его достали финансовые проблемы. Я тоже испытал прилив энтузиазма, но несколько по другой причине - что золото в устье Нома есть, у меня и так сомнений не было. Но вот то, что нам об этом сообщили из Сан-Франциско, однозначно свидетельствовало о состоявшемся как минимум один раз сеансе связи между Калифорнией и Аляской. И это при том, что обе радиостанции имели детекторные приемники! Правда, с двухполупериодным выпрямлением. Настройка такого девайса являлась настоящим мучением, но, когда оптимальные положения двух игл были наконец-то найдены, чувствительность минут на двадцать становилась заметно выше, чем у простого, лишенного наворотов изделия. Потом настройку надо было повторять. Всю эту тягомотину придумал Колбасьев, причем сам, я ему почти не подсказывал, и уже можно было утверждать, что ученик превзошел своего учителя. Ибо сам я с большим трудом смог обеспечить связь между Гатчиной и Москвой, а от Сан-Франциско до Нома в восемь раз большее расстояние. Хотя, конечно, сверхдальняя связь на средних волнах - дело такое, сильно зависящее от состояния атмосферы. Однако случившееся все-таки позволяло надеяться, что со временем из Нома можно будет связаться и с Владивостоком.

Кроме того, в моем комитете наконец-то появился патентный отдел. Полковник Роговцев все-таки сдержал обещание и прислал в Приорат молодого человека, недавно закончившего юрфак Петербургского университета, который занялся этим делом. Первым была запатентована схема оружейной автоматики со свободным затвором, а сейчас он занимался патентованием передатчика Герца, приемника Попова и отдельно - двухполупериодного приемника Колбасьева. Патенты мы брали в России, Англии, Германии, Франции и САС111, как сейчас назывались Штаты. На всякую мелочь типа Италии или там Австрии просто не хватало рук.

Однажды ненастным осенним вечером отец позвал меня на прогулку.

Я подумал, что у него возник какой-то вопрос по поводу моей секретной службы, но ошибся. И вообще слегка прифигел, узнав, что именно интересует родителя. Оказалось - мое мнение по вопросам диетологии.

- Мне и ты, и врачи напрягаться запрещают, - жаловался он. - Даже дрова, говорят, колоть нельзя! Толстею я, Алик, от такой жизни, аж самому неудобно. А тут недавно встретился мне один полковник, я его еще с турецкой войны помню. Тогда он объемистым был ого-го каким! А сейчас его сразу и не узнаешь - тощий, как лучина. Я спросил, как это ему удалось так похудеть, а он ответил - мол, просто перестал мясное есть, вот и все. Прежде чем к Боткину с таким вопросом подходить, я решил у тебя поинтересоваться.