Юная Спасительница (СИ)

— Черт, — ругаюсь я, торопясь назваться. Эта девка держит меня на мушке. Даже ее возраст не играет в данный момент никакой роли, потому что развернуться и выстрелить первой, так или иначе, я не успею. — Челси… Меня зовут Челси. Довольна?

Девочка опускает оружие и толкает меня в спину. Колени подгибаются, грозясь обернуться мне падением, но удается выдержать напор.

— Выворачивай карманы!

— Шутишь? Не собираюсь я повиноваться! Сейчас бы потакать какой-то мелкотне!

Прижимает дуло к спине, угрожая пристрелить, и стукает разок по наплечному мешку за моей спиной.

Сняв рюкзак с плеч, я делаю вид, что роюсь в нем в поисках чего-нибудь. Достаю оставленный про запас и подтаявший шоколадный батончик, о котором я мечтала ночами напролет, и протягиваю его ребенку. Тянется в ответ. В момент, когда она уже притрагивается к целлофановой обертке, отскакиваю назад. Второй рукой наношу удар, который приходится точно в солнечное сплетение, и не ожидавшая такого девочка теряет контроль над ситуацией.

Она падает на землю и сгибается пополам; почему-то я уверена, что удар о твердую почву она не чувствует — все мысли наверняка поглощены болью в солнечном сплетении, и я вынимаю из-за пазухи пистолет.

Склонившись над ней, таю под гнетом округленных жалких, грустных глазок. Я не могу выстрелить и убить ребенка… нет.

— Я не мо… — обрываюсь на полуслове, заметив, что у моих ног лежит оружие девочки.

Носком ботинка швыряю оружие куда подальше и обращаюсь к девчонке.

— Брысь отсюда, пока не застрелила!

Мелкая, не оглядываясь, сверкает пятками, но все же попутно прихватывает оружие.

Окинув скрывающуюся фигуру ребенка пронзительным взглядом, застегиваю рюкзак и продолжаю путь.

С трудом перебираю ногами, иногда поднимаю голову и озираюсь, полностью погружаясь в себя; мысли забиты двумя вещами: общиной, в которую я направляюсь, и папой. Не хочется осознавать, что в такое время даже семье нельзя верить. Внутри сейчас творится переполох, отчего у меня едва живот не скручивает.

Выхожу к маленьким хижинам и домикам, выстроенным в ряд, как в летних лагерях. Ветер носит брошюры, открепленные от стен домов, и заголовок одной из них гласит следующее: «Мертвые ходят».

— В общем, очевидные вещи написаны, — тихо отчеканиваю я.

Достаю ствол и двигаюсь в сторону одного из нескольких домиков. Вход сопровождается скрипом дверных засовов и пола. Ну что же, теперь о моем визите все оповещены. Прикрываю дверь и иду вдоль длинного коридора. Затем сворачиваю налево и оказываюсь в столовой.

В первую очередь обыскиваю столешницы и шкафчики, но ничего не нахожу. На кухонном кафеле висит овальное зеркальце, в которое я заглядываю.

Щека после удара слегка покраснела, и неудивительно. Жжет нехило. Потрескавшиеся губы кровоточат, криво подстриженные волосы доходят уже до плеч, а под глазами заметные синяки, благодаря которым я сама бы себе дала лет этак тридцать.

Снимаю толстовку и разглядываю майку, залитую потом. Мало того, что пожелтевшую, так еще и насквозь провонявшуюся. Будь моя воля, я бы ее сменила, но чистые вещи, которые мне выдал отец, я решила оставить в Святилище в знак протеста, а найти неплохую одежку где-то в лесу почти нереально.

Я вообще редко выхожу в город, и если иду на риск, то беру вещи первой необходимости и уношу ноги прочь. До сих пор держу в памяти слова более-менее адекватного на тот момент отца: «Постарайся избегать городов и больших селений. Там всегда полно опасности».

Сзади раздается шорох. Навостряюсь и возвращаюсь в реальность. Я следую на звук, держа оружие наготове и не теряя бдительности. На втором этаже показывается полноватая женщина в возрасте. На руках у нее пеленки, поэтому на ум приходит мысль, что где-то здесь обитают дети.

Тут-то даже мастерство быть хладнокровной и эгоистичной не заставят меня изменить один принцип — я никогда не спущу курок при виде ребенка.

— Кто вы? Вы не одни? — опустив дуло, обеспокоенно спрашиваю я.

Женщина пошатывается и с дичайшим воплем мчится за угол.

— Эй! — окликаю незнакомку. — Да не причиню я вам вреда! Вернитесь! — двигаюсь к лестнице, ведущей на этаж выше, но оступаюсь. Нога цепляется за проволоку и уже в секунду я лежу на полу. Пистолет отлетает метра на три, ударяясь о стену.

И вот опять я попадаюсь на крючок рыбака.

«Охрененно», — проносится в голове. Разум и кровь взбудоражены, заставляя гадать, кто же навис надо мной.

— Так-так-так, кто тут у нас… Это она, Дженна?

Хитрое хихиканье и противное «да».

Знакомый голос… Поворачиваю слегка голову и узнаю ту бандитку, пытающуюся меня ограбить.

— Ты?!

Девчонка нахально улыбается и здоровается так, будто это наша первая встреча, и мгновенно переводит взгляд на женщину, что еще секунду назад держала пеленки.

— Будем надеяться, ты вкусная, — цедит сквозь зубы она, потирая ладошки. — А то дерзить и бить ребенка не против, а как сразу оказаться наедине с семьей бедняжки, так язык проглотила!

«Они, что, собираются слопать меня?» — думаю про себя и молюсь, чтобы мои догадки оклеветали и сказали, мол, это очередная неудачная шутка из рода черного юмора.